других женихов из своего окружения. Но, узнав от подруги дочери Кати, что их дочь лишил невинности один случайный подлый тип, пришли в ярость, сразу же возненавидели меня, но хоть сбавили напор на неё. Инга, и тоже сама, как-то грустно призналась, что после этого она лишилась внимания многих перспективных кавалеров. Ну, да, у них запросы были ещё строже, чем у меня! Дошло до того, что родители решили сосватать свою бедную дочь за разведённого ловеласа сильно больше возрастом. Но она и сама за него замуж как бы не хотела, так и наша случайная встреча всё сорвала. И, честно говоря, хоть Инга и признавала нехорошую роль своих родителей в наших отношениях, их ни в чём не обвиняла. Ну, её дело, родителей, и любых, не выбирают. Она часто созванивались с матерью и сёстрами-школьницами. Вот с отцом и младшим братом, поступившим в университет, вроде, нет, не видел. Это, конечно, при мне, а что на самом деле, я не знал.

Вообще, пока мы с Ингой жили дружно. В сентябре жара спала, и даже стало как-то ощутимо прохладно. Хотя, нашим прогулкам с Ингой на свежем воздухе это не мешало. Я не прекращал и своих тренировок в парке, но стал сильно таиться, так как, похоже, за нами время от времени следили. Скорее, КГБ? Вряд ли что-то серьёзное, явно просто на всякий случай приглядывали. Всё же автор мировых шедевров! Мы сами «голоса» не слушали, но Инга слышала от своих подруг, это делавших, что в Европе наша музыка уже исполнялась и успешно покоряла тамошних слушателей. Понятно, что и песни в нашем исполнении тоже. Все три наши песни на иностранных языках уже сейчас были в Европе сильно популярны, особенно «Эммануэль», и даже просто в гитарном исполнении. Из инструментальной музыки наверх прорвались поголовно все, и больше всех та же «Эммануэль», ещё «К Инге» и, конечно, «Одинокий пастух». В общем, мы с Ингой и тётей в Европе сильно прославились. Ясно, что и Эстрадный оркестр Ленинградского радио тоже был там на слуху. И наша популярность продолжала бешено расти. Правда, вот в Советском Союзе и по телевизору, и радио, и в газетах и журналах про нас вообще ничего не говорили и не писали. Словно нас и нет. Да, как бы наша музыка, в том числе и песни в исполнении Хиля и Сенчиной, крутилась, хотя, только по Ленинградскому радио, но авторы упорно не назывались. Лично мне это было как-то по барабану, а вот Инга слегка всё-таки обижалась. Явно и тётя, но с ней рядом был Ипполит Валерьянович, и она свои обиды не показывала. Хотя, старшая пара была лучше нас информирована о музыкальных делах, и они тоже подтверждали наш несомненный успех в Европе.

Ну, так и ожидалось. Чего мне беспокоиться? Кто есть кто, кому надо, и так прекрасно знали. Мало того, как до нас уже довели, и во многих ресторанах Ленинграда заказывали нашу музыку, в том числе и ту, что крутилась на Западе. Вот как раз как бы наши песни на иностранном языке больше всего и заказывались. Всё течёт в Союзе, и большое преклонение перед загнивающим Западом! И даже на уровне самой верхушки власти! Я хотел, было, в письме в газеты насчёт изнасилования гимнастки и разных предателей и преступников осторожно намекнуть и насчёт лживой американской лунной программы, а потом осознал, что тогда меня точно из-под земли достанут! Память Николая откровенно говорила, что именно сейчас дела шли к большой задумке насчёт конвергенции, то есть, мирного срастания разных систем друг с другом. И это, конечно, привело к геополитической трагедии! Но даже за малейший намёк на слив, если честно, предательство завоеваний революции, власти постараются кровь из носу найти меня и, как поймают, сделают из меня фарш в прямом смысле слова. Лагерями и психушкой уже не отделаться! Поэтому я и промолчал.

А так, пока и времена наступили спокойные. Я, кстати, вместе с Ингой, наслаждался хоккеем, конечно, перед телевизором. Канадцы смогли взять у наших хоккеистов в турнире в Москве всё возможное. Понятно, что на кону у них стояли большие деньги, вот и рубились до конца. А у советских хоккеистов такого особого желания, несмотря на сильное административное давление, конечно, не имелось. Но всё равно интересный турнир получился. Правда, на этот раз я ни с кем спорить не стал. К тому же, грузин-дирижёр вино мне не отдал. Хотя, я и сам не спрашивал. И у Ипполита Валерьяновича с ним отношения, понятно, что из-за меня и особенно Инги, безнадёжно испортились. Но, вроде, не зря он его окучивал? Будто музыкальные начальники прочли грузина в новые главные дирижеры Эстрадного оркестра. Хотя, это меня не сильно волновало. Надо будет, хоть что угодно запишет. Так и маэстро мало зависел от дирижёра. У них начальники разные, и дела тоже. Хотя, лучше, конечно, жить дружно…

А так, чего мне переживать? Дела у меня и нашей семьи пока были почти в шоколаде. Лучше всего обо всём говорило начавшееся поступление денег, конечно, в советских рублях, на наши счета в сберегательных кассах. И его поток только нарастал. Тут и моя Инга осознала, что она теперь могла позволить себе многие покупки, прежде недоступные. Кое-какие нужные вещи она и так прикупила, но, раз у нас своего жилья не было, так и тратиться не приходилось. А куда мы сложим свои покупки? Просто некуда. Пока приходилось терпеливо ждать. Конечно, если что, жильё пришлось бы покупать, пусть и втридорога, но пока мы и варианты не искали. Ещё не совсем горело… Клюнет петух, будем!

Наши нежданные доходы привлекли внимание и на работе. Комсорги наших отделов сильно удивились, когда мы с Ингой вдруг заплатили взносы сильно больше положенного. Пришлось скромно пояснить, не раскрывая всего, что мы подрабатываем и на стороне. Косые взгляды коллег из отдела Инги в нашу сторону увеличились, но зато перестал приставать Михаил Абрамович. Он явно понял, что нам его «милости» и другого начальства были вообще побоку!

Кировский завод, конечно, важное и серьёзное предприятие. Но пока Инга, кроме своего отдела, почти нигде и не была. Вот меня уже несколько раз привлекали к монтажным работам в тракторном производстве, но на военные и специальные цеха ещё не допустили. Хотя, Николай и так был знаком с тракторами К-700. Да, мощная техника, честно говоря, больше предназначенная для военных нужд. Как и танки, и разная военная и специальная техника. Оказалось, на заводе производилось и много самого разного оборудования, в том числе и для атомных ледоколов и других морских и речных судов. Понятно, что тут требовались специальные знания и большой опыт работы. Можно считать, что нам с Ингой даже повезло, что нас усадили лишь за технические переводы. Вполне спокойно, и времени достаточно, чтобы привыкнуть. А далее видно будет…

* * *

В конце первой недели октября мы с Ингой и тётей отметились в КГБ и вторым концертом, вместе с тем же ансамблем. И он опять состоялся в Доме культуры имени Гиза нашего Кировского завода. Да, хорошо маскируется КГБ, и для нас железная отмазка. Может, заводское начальство что-то и подозревало, но пока утечек явно не было. На заводе нас никто не беспокоил.

И на этот раз нам особо репетировать не пришлось. К прежним номерам добавились ещё две песни. Я решил включить в репертуар чисто для Инги новую лирическую песню «Пообещайте мне любовь». Когда-то она сильно нравилась Николаю. И Инге понравилась, и неплохо подошла. Ей рукоплескали довольно сильно. А вот я сам под гитару, конечно, в сопровождении ансамбля, с большим успехом спел «Давай за». Хоть и необычно, но почему бы и нет? Пусть я и был в обычном гражданском костюме, но на моей груди заслуженно светилась боевая медаль «За отвагу». Мог одеть и форму старшего сержанта пограничных войск, но она хранилось у родственников в Киришах. Так что, песня в самый раз!

— Серыми тучами небо затянуто,

Нервы гитарой струйной натянуты,

Дождь барабанит с утра и до вечера,

Время застывшее кажется вечностью.

А припев прямо подходил и к самому Вячеславу. И воевал с китайцами, и друзей, и товарищей потерял!

— Давай за жизнь, давай брат до конца,

Давай за тех, кто с нами был тогда,

Давай за жизнь, будь проклята война,

Помянем тех, кто с нами