Максим не только не был готов к такому крушению веры в блестящее специализированное образование, но еще и жутко злился на Ефима, который просто на просто обманул его, сокрыв, что в отваре содержатся какие-то наркотики. Максим, по крайней мере, так ему показалось, даже высказал по этому поводу претензии. Но Ефим, похоже, их не услышал. Во всяком случае, он никак не отреагировал, предоставив Максиму возможность самостоятельно разбираться со своими проблемами.

В итоге он послушно плелся позади Ефима и Святослава, стараясь по мере сил сопротивляться действию наркотиков. Это у него не получалось, хотя иногда ему почти что удавалось взять себя в руки. И тогда он с ужасом ловил себя на мысли о том, что в этот самый момент среди ночи, неизвестно где бредет по дремучему лесу с фактически незнакомыми ему людьми. И ему становилось так жутко, что он готов был сжаться и забиться в какую-нибудь яму, под какой-нибудь куст в ожидании, когда закончится действие наркотиков. Но подобные просветления возникали все реже и протекали все быстрее и быстрее. В конце концов, он утратил возможность ловить реальность, полностью отдавшись той неведомой силе, которая влекла его непонятно куда.

Лес казался зачарованным. Мох был ярко-зеленым, почти светящимся. Россыпи белых цветов кислицы были такими живыми и нежными, такими трепещущими, что на них было страшно наступать, и Максим обходил их стороной. То здесь, то там мерцали огоньки маленьких желтых цветов, увлекая его в непроходимую чащу. Туда, где живут древние духи леса.

Максим даже поддался искушению встретиться с ними лично и сошел с тропы. Буквально на несколько минут. Он прошел не больше двадцати шагов и тут заметил одного из них. Одного из лесных духов. Вернее, ощутил его присутствие. Впереди. Метрах в пятнадцати. Он не смог его разглядеть, увидев только абсолютную тьму, укрывшуюся за кустами черники под стволом старого поваленного дерева. Непроглядную. Враждебную, беспощадную, чуждую. Это был злой дух.

Максим тут же сел на корточки. И не только потому, что осознание неведомой мистической сущности сопровождалось невероятно сильным и приятным давлением где-то в нижней части теменной доли мозга. Идти вперед было нельзя. Он это прекрасно понимал. Проход был прегражден. Но и назад путь был закрыт. Максима тоже заметили. Может быть, даже раньше, чем он сошел с тропы. И, если бы не его внимательность, неизвестно чем бы закончилась эта встреча. Ведь он нарушил правила, вторгся в запретное царство, топтал священную рощу и стал законной целью.

За спиной фонари Ефима и Святослава судорожно резали ночь, пытаясь отыскать своего попутчика. Но темнота моментально схлопывалась, не оставляя ни малейшего следа от ярких электрических лучей. Голоса провожатых казались в этом тихом месте неестественными и грубыми, вызывая только неприязнь и раздражение. Они искали Максима, но он был для них совершенно невидим. Он и не пытался быть найденным. Сейчас для него самым главным было противостояние с духом. Максим притаился и замер, ожидая, кто же первый даст слабину и попытается уйти.

Так они и сидели друг напротив друга — Максим и неведомый лесной демон. Максим пытался разглядеть его глаза, и в тот момент, когда ему это почти удалось, он испытал леденящий ужас и, не в силах противиться, сдвинулся чуть в сторону, за куст. И тут же демон встрепенулся и бросился прямо на него. За демоном устремилась вся его бездонная чернота, которая стала расти, поглощая кусты, деревья, весь мир. Демон достиг Максима за какую-то долю секунды. За это время первобытный страх в душе Максима сменился древней необоримой яростью. Максим внезапно осознал, что он человек! Воин света! Его разум заполнила готовность дать смертный и возможно последний бой нечистой силе. Он выставил вперед руки, растопырив пальцы и готовясь рвать этого демона, кусать его, пинать, душить! А тот, почувствовав перемену в этом неказистом маленьком человечке с пылающим крестиком под клетчатой рубашкой, внезапно сдал назад. В самый последний момент. За мгновение до столкновения. Обдав Максима черным шлейфом своего естества и повалив его на спину. Демон исчез в лесной чаще также молниеносно, как приблизился к Максиму.

Максим в исступлении лежал на земле. Ему вдруг открылись тайны бытия. Он осознал, что все вокруг, каждая травинка, каждое дерево, эти звезды над головой, каждый звенящий комар, всё это — один гигантский организм. Единое целое. Гармоничное и бесконечное. И он сам, и даже Ефим со Святославом — части сего организма, хотя и упорно это отрицающие. Максиму стало невыносимо тоскливо, что он не мог понять этого раньше. Зато теперь ему все стало понятно. Он прошёл испытание. Он стал частью этого места. Теперь ему не страшны лесные демоны.

Реальность снова навалилась на него как какой-то документальный фильм, снятый на блеклую пленку в ХХ веке. Слишком резкая, слишком контрастная, слишком настоящая. Он устало поднялся и пошел на голоса и мельтешение света.

—Где ты был?— с явным облегчением воскликнул Ефим.— Мы тут тебя обыскались уже!

—Там,— неопределенно ответил Макс,— заблудился немного.

—Свят, твою мать! Говорил тебе, иди сзади, отвар уже действует! Он ведь мог угодить в озеро и попросту утонуть! Всё тогда зазря!

—Извини, Ефим,— испуганно ответил Святослав,— чё-то не подумал…

—Не подумал!— не унимался Ефим.— Думать тебе и не надо, соображай больше!

Максим ясно увидел негативные энергетические вибрации, исходящие от Ефима. И тут ему открылась сущность его проводника. Всматриваясь в спину Ефима, освещаемую фонарем, Максим явственно увидел, что он как будто бы слеплен из земли. Из серо-бурой рассыпчатой массы, местами растрескавшейся и абсолютно бесплодной. Даже одежда его была из той же дряни. Он шел вразвалочку, оставляя за собой тонкий след осыпающейся плоти. Словно дырявое ведро с речным песком. Максим представил, что если бы Ефим шел так всю свою жизнь, то, в конце концов, источился бы полностью, превратившись в длиннющую отвратительную полосу, делящую мир пополам. И, наверняка, две половины мира, разделенные этой границей, начали бы между собой беспощадную войну. Не потому, что они ненавидели друг друга, а потому что между ними проходит эта разделительная линия. Максиму нестерпимо захотелось раздобыть веник, чтобы смести её. Ах, как было бы прекрасно смести все эти линии, дав возможность миру снова объединиться…

И тут они пришли.

—Вот эта дверь,— торжественно объявил Ефим, и Максим с удивлением обнаружил, что он все тот же обычный человек. Только черты лица его стали чуть четче, морщины чуть резче.

Ефим стоял у небольшого круглого озерца, которое без предупреждения внезапно появилось прямо посреди леса. Какое-то чужеродное. И в то же время, гармонично вписывающееся в небольшую живописную лужайку. Края озера заросли торчащей во все стороны жесткой зеленой травой, которая у самой кромки склонялась к воде и местами застилала ее, стараясь хоть немного укрыть озеро от любопытных глаз. Над черной гладью стелился редкий туман.

Неожиданно где-то в глубине, словно гигантская светящаяся змея, промелькнул фиолетовый всполох. Атмосфера вокруг наполнилась напряжением, словно ткань мироздания в этом месте одновременно потянули в разные стороны. Ещё чуть-чуть, раздастся треск и всё покатится в тартарары.