— Нет, не обижаюсь,— ответила я.

— Это хорошо…

— Не обижаюсь, а ужасно злюсь! Мог бы сперва поговорить со мной, прежде чем соваться с подобными беседами к малознакомому человеку. Выяснил бы у меня, какие отношения нас связывают с Джеромом и не пришлось бы выставлять меня посмешищем.

— Я вовсе не хотел, чтобы ты выглядела посмешищем. Я обещал отцу присматривать за тобой, Эмма, и если ты решишь наделать глупостей, так и знай, что я остановлю тебя, как бы глупо при этом не выглядел и как бы ты на меня ни злилась.

— То есть, тебе совершенно плевать на мое мнение, и ты будешь делать так, как посчитаешь нужным?! — мой голос сочился раздражением.

-Ты, как всегда, все вывернула наизнанку! — вспылил Освальд. — Я просто говорю, что не позволю тебе сломать свою жизнь, а вместо этого ты слышишь совершенно другое.

— Освальд, за мной не надо следить и оберегать от необдуманных поступков! Я не настолько бестолковая, как ты считаешь, и вешаться на первого встречного не собираюсь.

— Тогда почему ты в столь поздний час позволяла себе кататься по городу в машине малознакомого мужчины? Это не похоже на поведение воспитанной, разумной девушки, коей ты хочешь себя выставить в моих глазах! — в сердцах воскликнул Освальд.

Я вскочила с кровати и выглянула из-за ширмы.

— Не лезь в мои дела, Оззи, слышишь? Иначе я начну совать свой нос в твои, и, поверь, тебе это не понравится точно также, как мне сегодня.

— На что это ты намекаешь? — нахмурился кузен.

— Ну, например, я могу рассказать своей подруге Жаклин парочку забавных историй из твоего прошлого. Например, про тот нелепый случай в конюшне, когда ты упал лицом прямо в конский навоз. Или про твои романтические отношения с дочкой булочника, которая была в три раза шире тебя, и настолько мечтала выйти замуж, что сделала сама предложение прямо на городской ярмарке…

— Ты не посмеешь!— прошипел Освальд, покраснев от злости и смущения.

— Ещё как посмею,— коварно улыбнулась я. — Ещё и добавлю пикантных подробностей…

На самом деле, конечно же, я не стала бы обливать грязью кузена ни перед понравившейся ему девушкой, ни перед кем-то ещё. Все же Освальд мой родственник, и я его люблю, но вот припугнуть Оззи стоит, чтобы впредь держал свой язык за зубами и не портил мне жизнь.

— А знаешь, что, Эмма?!— в сердцах воскликнул кузен.— Делай, что пожелаешь. Хочешь стать очередной зарубкой на ремне графа Гилфорда, дело твое. Только вот, когда прибежишь ко мне жаловаться на свою печальную участь, так и знай, что я тебя предупреждал.

Я закатила глаза.

— С чего ты вообще решил, что мне нужен граф Гилфорд? Да, мы с ним часто общаемся, но нас связывают исключительно деловые отношения. Джером — хороший друг сэра Томаса, и он помогает вовсе не мне, а старому механику, наладить дела в мастерской.

— Ты ещё слишком молода и наивна,— покачал головой Оззи,— и не замечаешь очевидных вещей. Джером Гилфорд заинтересовался тобой вовсе не из стремления помочь с работой, им движут совершенно другие желания.

Возможно, изначально Джером пытался отгадать, кого же я ему напоминаю, поэтому решил поближе со мной познакомиться, а единственный доступный способ сделать это — помочь мне с работой в мастерской. Сейчас же, когда граф Гилфорд знает, что я дочь Джейкоба Клифтона, и нет тайны, которую он должен разгадать, парень просто хочет помочь мне встретиться с отцом. Что ещё, кроме желания помочь, движет Джеромом, мне было совершенно непонятно. Никаких намеков и предложений от графа я не получала, поэтому насчёт своей девичьей чести и достоинства могла не беспокоиться. Да и не выглядел Джером Гилфорд дамским угодником. Наше общение с самой первой встречи было искренним, дружеским, без намека на романтические отношения. Местами присутствовал лёгкий флирт, но не более того. Джером не позволял себе по отношению ко мне ничего лишнего. Так что все обвинения Освальда абсолютно глупы и беспочвенны. Он просто нашел очередной способ унизить меня и выставить в невыгодном свете перед моими новыми друзьями.

— Когда я стану падшей женщиной, так и знай, что я обязательно каждому встречному буду рассказывать, кто мой горячо любимый кузен и покровитель,— ехидно сказала я и поспешила спрятаться за ширмой. Хотелось ещё показать Освальду язык, но это было бы слишком по-детски.

— Ты совершенно невыносима, Эмма,— проворчал мужчина, и я услышала, как под тяжестью его тела, скрипнули пружинки кресла-кровати.

Я все же показала кузену язык, хоть он этого и не увидел через плотную ткань разделяющей нас ширмы, и легла в постель.

Как и в детстве мы отвернулись в противоположные друг от друга стороны и обиженно засопели.

— Спокойной ночи, Эмма,— послышался сонный голос Освальда.

— Спокойной ночи, Оззи,— зевнув, ответила я и погрузилась в крепкий сон.

Утро началось с горячего завтрака, который Освальд приготовил для нас двоих. Я уже забыла, когда кузен последний раз хозяйничал на кухне, поэтому была удивлена и растеряна. Неужели Оззи чувствует свою вину за вчерашний неуместный разговор с Джеромом? Если это так, то я готова пойти с кузеном на мировую и продолжать общаться, как прежде. Но в своих доводах я ошиблась.

Когда мы разместились за небольшим столом возле круглого окошка, сквозь которое просматривался внутренний дворик перед мастерской, калитка и кусок дороги, и принялись вкушать приготовленную Освальдом яичницу с ветчиной, кузен спросил:

— Эмма, расскажи мне о Жаклин. Чем она увлекается? При каких обстоятельствах переехала вЖерданию? Почему в столь юном возрасте осталась одна на руках с несовершеннолетним братом?

Я тяжело вздохнула. Нет, к сожалению,Оззине терзают муки совести, как я надеялась. Кузен с моей помощью решил наладить мосты к кондитерше Жаклин. Что ж, если хотя бы у одного из нас личная жизнь сложится, уже неплохо. И я принялась рассказывать Освальду все, что знала о Жаклин и ее брате.

— К сожалению, я не так хорошо успела познакомиться с ней, но даже нашего недолгого общения хватило, чтобы я поняла: Жаклин — замечательная девушка,— закончила я свой рассказ этими словами.

— Значит, им пришлось бежать из Верегоса, лишившись всей своей семьи?— печально покачал головой Оззи.

— Да, это очень грустно. При нашей первой встрече Жаклин ужасно испугалась городскую стражу, заявившуюся с обходом в кондитерскую. Она сказала, что их с Хьюи преследовали в Верегосе, и им