– Так где она висела-то? – уточнил Денис.

– А вона, барин, на балке. – Шмыгнув носом, девчонка указала пальцем. – Там еще вон, веревка висит…

– Так, парни! Живо снимите веревку… И обыщите здесь все, – немедленно распорядился Давыдов.

– А что искать-то, барин? – осведомился староста.

– Платок, платок ищите! – Дэн раздраженно махнул рукой. – Ну и еще что… Не знаю, что. Любую мелочь… Ну, чего здесь быть не должно.

Ничего не нашли парни. Ни платка, ни мелочь… Тем временем Денис склонился над трупом, внимательно осматривая шею…

– Так-та-ак… А ну-ка посветите мне… Свечку, говорю, принесите… Живо!

Парни побежали за свечкой, принесли, запалили… Дождавшись света, Денис тут же сравнил странгуляционную борозду на шее покойницы с веревкой, той самой, с балки…

– А похоже, не сама она… – обернулся гусар. – Похоже, кто-то помог…

Староста испуганно ахнул:

– Да что вы, барин!

– Видишь на шее отпечатки… Ну, линия? Узенькая?

– Угу…

– А веревка?

– Господи! – Игнат испуганно перекрестился. – А веревка-то поширше будет!

– То есть бедолагу вашу сначала задушили тонким таким шнурком, а затем уже подвесили, – резюмировал Дэн, – чтоб замаскировать убийство под самоубийство.

– Господи, господи… Матушка Пресвятая Богородица! – закрестились уже и парни… А девчонка Верка давно уже сбежала, подальше от этаких страстей.

– А ну-ка разденьте ее! – распорядился Денис. – Ну! Кому сказано?

Парни испуганно посмотрели на старосту. Тот кивнул…

– Так-так… – вспомнив анатомическую практику, Денис принялся осматривать тело. – Ага… Тут у нас что? Трупные пятна? Да нет, не похоже. Синяки-то прижизненные, как и ссадины. Она что-то почувствовала… сопротивлялась… женщина хорошо сложена, сильная… Силенок вот не хватило, однако…

Покусав губу, Давыдов глянул на крестьян:

– Чужих поутру не видали?

– Так это, барин… – погладив бороду, нерешительно промолвил Игнат. – Тут же тракт Петергофский рядом… да и чугунный завод. Трактиры, постоялый двор, почтовки… Чужих кажной день полным-полно быват. Никто на них и не смотрит.

– Полным-полно, говоришь… – Гусар в задумчивости поправил галстук, больше напоминавший шейный платок, но повязанный поверх сорочки затейливым модным узлом. – И по утрам, раненько?

– Дак и по утрам, вашество… Говорю ж, тракт, завод… да и мельницы.

– И все равно, – покривил губы Давыдов, – а составь-ка, братец, мне список всех подозрительных. Тех, кого утром видели.

– Дак никого ж, барин, не…

– Быть такого не может, любезный! – Денис Васильевич строго погрозил старосте пальцем. – Крестьяне обычно встают рано. Со скотиной управляются, да по хозяйству… Так или не так?

– Так.

– Вот и пусть припомнят… Мало ли кто проезжал? Сани какие-нибудь, карета, дрожки… Верховой… Опросить всех! Список предоставить приставу… Пущай разбирается.

Давыдов плотней запахнул пальто и, глянув на покойницу, поинтересовался, имелась ли у оной где-нибудь неподалеку какая-нибудь закадычная подружка.

– А была, барин! – вдруг подала голос девчонка Верка, давно уже заглядывавшая в дверь. Да уж, видать, любопытство куда сильнее страха. – Была. Тетя Христя ее звали. Красивая такая, на цыганку похожа. И одежка такая… – Девчонка поморгала. – Ну это, по-городскому, да. На Троицу к нам заезжала… Да и тетя Степанида про нее рассказывала. Как они в Петербурге-городе…

– Та-ак! – Денис потер руки. – И где эта Христя обретается?

– У помещика Ивана Иванович Кротова. В Кийтоле. Имение у него там, – тут же пояснил Игнат.

– Хорошо, – довольно кивнув, Давыдов простился со всеми… Однако вдруг обернулся в дверях: – Платок… Что за платок на покойнице был?

– Хм… – Староста и парни переглянулись. – Платок как платок… Обычный такой платок.

– Белый, с синими колокольчиками и каемочкой голубой, – четко промолвила Верка. – Красивый такой, фабричный… Новый. Тетя Степанида его недавно у заезжего офени купила. Я тоже такой хочу… Батюшка на Пасху обещал!

Могли из-за платка убить? Хм… Да черт его знает. По бедности вроде бы и могли. Хотя не такие уж они тут и бедные. Ладно, пусть местный пристав разбирается. Эх, Степанида, Степанида… Земля тебе пухом. Черт, как все не вовремя-то!

Еще раз кивнув, гусар, ускоряя шаг, направился к пролетке, на ходу помахав извозчику.

– Едем, Кондратий.

– А куда едем, вашество?

– К помещику Кротову, в Кийтолу. Знаешь, где это?

– А то ж!

Стегнув лошадей, Кондратий выехал на проезжую дорогу и повернул к мельницам, к морю. По обеим сторонам дороги вновь потянулся сосновый лес, изредка перемежаемый обширными проплешинами, заросшими молодыми березками и осиной.

На хуторе Давыдов задержался где-то на час, вряд ли больше, а день уже разгорался вовсю! Стало как-то по-весеннему тепло, будто в конце марта иди даже в апреле. Пахло йодом и рыбой. Дующий с моря ветер гнал по лазурному блестящему небу разноцветные облака: палевые, золотистые, розовые. Солнечные лучики весело искрились на заснеженных вершинах сосен, отражались в сугробах, так, что было больно глазам. Солнце сверкало, однако не жарило – все же зима. Хорошей наезженною дорогою коляска катила ходко, так что до Кийтолы добрались быстро.

Сразу за очередным поворотом бросился в глаза добротный помещичий дом, даже скорее мыза, какие повсеместно строились в Финляндии. Добротный фундамент из диких камней, над ним – два этажа из обшитого досками дерева. Деревянный портик с колоннами. Колонны, оконные рамы с наличниками, перила и резные балясины крыльца белые, сам же дом выкрашен медно-коричневой «шведской» краской. Такой же, как и многочисленные амбары и всякого рода строения.

Шагах в двухстах от господского дома виднелась деревня в десяток изб, а дальше, у леса, какое-то большое село с деревянной церковью или часовней… Нет, скорее все-таки церковь. У распахнутых ворот усадьбы копошились мужики-плотники, чинили невысокий забор.

– Бог в помощь, братцы! – подъехав, поздоровался Давыдов. – А где барин ваш?

– Барин-то? – Визит незнакомого человека, как видно, не произвел на местных особого впечатления… Ну так ведь петергофский тракт, завод, мельницы… Проезжих хватало.

– На охоте барин, второй день уж. Кабаны, глухари, зайчики… Седни к вечеру должон быть.

– Так мне бы тогда управляющего, ну или супругу барина.

– Вдовец наш хозяин-то. – Один из мужиков, сутуловатый, с седоватой бородкою, как видно, бывший в этой артели за старшего, сдвинул на затылок войлочную круглую шапку. – А за управляющую женщина тут одна есть, Христина. Только она на тони поехала, приглядеть.

– Куда поехала?

– Ну, для рыбной ловли такие места. У нас тут недалече озерко, мужики проруби делают, ловят. Ну, вы, мил человек, обождите. Часок-другой – и приедет Христина-то. С ней все дела и сладите, коли хозяина неохота ждать.

– Часок-другой… А где озерко-то?

– Да эвон, по зимнику. Верст пять. Там еще заимка, увидите…

Поблагодарив мужичка, Давыдов велел извозчику ехать к озерку, к тоням или к заимке, уж где-то там и искать Христю. Поговорить, может, вспомнит чего. Заодно и сообщить горестную весть о смерти подруги. Впрочем, можно и не