– Ну… не смертельно… – утешил Ефрем питомца. – Ежели всё забыл – значит снова попробует…

Так оно и вышло. На сей раз Портнягин, наученный опытом, совершенно справедливо заломил двойную цену, потребовал деньги вперёд и вместе с памятью напрочь отшиб клиенту охоту к подобным экспериментам. Словом, в конечном итоге оплошность юного чародея особых последствий не имела, хотя и стоила жизни ещё одной сове – птице, занесённой, между прочим, в национальную Красную книгу.

* * *

Внезапно глухой осенней ночью что-то разбудило Глеба. Юноша вскочил с узкого своего топчанчика и даже не понял сразу, в каком он сейчас теле: физическом или астральном. Спросонья такое случается довольно часто. Топчанчик был пуст, но это ещё ни о чём не говорило – физическое тело могло выйти на автопилоте в туалет. Линолеум весьма натурально холодил босые подошвы. Дверной косяк на ощупь тоже представился Портнягину вполне вещественным, что опять-таки ничего не доказывало, поскольку энергетические оболочки эфирного слоя очень точно копируют форму реальных предметов и внешне мало чем от них отличаются.

Так и не определившись, озадаченный Глеб выбрался из чуланчика. Ефрем спал. Форточка была открыта. Бело-серого пригорка на мониторе не наблюдалось, – видимо, Калиостро отбыл на крышу, где по настроению мог обитать неделями, питаясь святым духом, – проще сказать, ловил голубей.

Затем внутреннего слуха коснулось еле уловимое одобрительное похрюкивание. Приблизившись на цыпочках к койке учителя, Портнягин присел и осторожно заглянул в бездонные подкроватные глубины. Так и есть! Учёная хыка с довольным урчанием уминала солидный клок чьей-то положительной энергии.

Глеб устремился в коридор и, окончательно уверив себя, что находится в астрале, попытался пройти сквозь прикрытую входную дверь, в результате чего звучно с ней соприкоснулся. Чертыхаясь и потирая ушибленный лоб, выглянул на площадку. Ночной гость сидел на верхней ступеньке и тихонько плакал. Ничего удивительного: удачная атака хыки неминуемо повергает жертву в депрессию.

– А постучать ты, конечно, не мог! – упрекнул Глеб.

Плачущий поднял лицо, вытер слёзы и, пошатнувшись, встал. Этакий стареющий ангелочек с прозрачным дымком редеющих волос над выпуклым, жалко наморщенным лбом.

– Ну? – выжидающе сказал Глеб.

– Опять приходил… – перекривившись от ужаса, сипло сообщил незнакомец.

– Кто?

– Начальник…

– Куда?

– Ко мне… домой…

– А! Во сне, что ли?

На потасканном ангельском личике проступило смятение.

– Да… Нет… Не знаю… Может, и во сне…

– А сам где живёт?

Выцветшие голубенькие глаза закатились припадочно, но уже в следующий миг незнакомец совладал с собой.

– Нигде… Похоронили его… позавчера…

– На каком кладбище? – подавив зевок, осведомился Портнягин.

Гость вскинул голову, уставился, не смея надеяться.

– Первое городское… У центральной аллеи…

– И чего хочет?

Ответить незнакомец не успел. Тихонько завыв, как далёкая сирена, медленно отворилась входная дверь, и на пороге обозначился старый колдун Ефрем Нехорошев. В халате и шлёпанцах.

– Чего ж ты клиента на лестнице держишь? – буркнул он. – Зови в дом, коли выспрашивать начал…

* * *

Бедолагу напоили обжигающим отваром нечай-травы и, погрузив на пяток минут в гипнотический сон, наскоро подлатали ему повреждённую хыкой энергетику. Между делом Глеб передал суть их краткой беседы на лестничной площадке.

– Вампир, скорее всего, – небрежно заключил он. – А может, просто к перемене погоды…

– Ну, в какой-то степени все начальники упыри, – заметил старый колдун. – Хотя тут ошибиться – раз плюнуть! Был случай: праведника с упырём перепутали… Праведники – они ж тоже не разлагаются. Разрыли могилу, а он там лежит нетленный. Подумали, что упырь, решили ему осиновый кол забить…

– Забили? – с интересом уточнил Глеб.

– Ага! Забили! – жёлчно откликнулся Ефрем. – Только было примерились – молния с ясного неба! Осину – в уголь, людишек – наповал… Ну, давай будить, что ли?

Глеб легонько тряхнул усыплённого за плечо. Тот всхлипнул, открыл глаза, горестно замигал.

– Слышь, – дружески сказал ему Глеб. – А ты такой способ не пробовал? Встаёшь спиной к кладбищу, бросаешь через себя копейку…

– Пробовал… – безнадёжно прошевелил губами тот.

– А слова при этом какие говорил?

Клиент вздохнул, припоминая, потом произнёс с запинкой:

– Вот тебе медный грош… меня не трожь…

Портнягин снисходительно усмехнулся:

– Эх, лапоть… Это ж от простых покойников заговор! А тебе от начальства надо… Запоминай: «Не то он зав, не то он зам, не то он печки-лавочки, а что мне зам, я сам с усам, и мне чины до лампочки…» Ну и, понятно, в конце: «Слово моё крепко…» Напрочь отшибает!

Ефрем нахмурился.

– Да погоди ты… торопыга! – прервал он воспитанника. – Сначала причину выясни, а там уж советуй… – Снова повернулся к гостю. – Как величать-то прикажешь?

– Власий… – торопливо представился тот. Поколебался и добавил опасливо: – Леонардович…

– Ну, давай рассказывай, Леонардыч, что у тебя с начальником вышло… Не зря ж он с того света достаёт!

Леонардыч съёжился, закусил губу, но податься было некуда.

– Вызвал, накричал… – надтреснутым покаянным голосом начал он.

– Это когда ещё живой был?

– Ну да… «Где, – говорит, – отчёт о командировке?» – «Дома, – говорю, – оставил…» – «Марш, говорит, домой!..» Я – домой… Составил кое-как, прибегаю обратно, а его уж инфаркт хватил… – Тут у Леонардыча перемкнуло связки, и пришлось промочить горло подостывшим отваром нечай-травы. – А позавчера… хороним… Лежит в гробу, а лицо у самого строгое-строгое… Как тогда в кабинете… И сам не знаю, что на меня такое нашло… Подошёл прощаться – и отчёт ему свой… под покрывальце… Так с отчётом и зарыли…

– О-ё… – только и смог вымолвить старый колдун. Встал. Вопросительно оглядел собственное жилище и вновь вперил жуткий взор в умолкнувшего клиента. – Да ты хоть сам понимаешь, что натворил? – В голосе Ефрема звучал испуг. – Тут жена в гроб мужу фотографию свою положит – в тот же год за ним уйдёт… А это ж тебе не фотка любительская! Официальный документ!

Глеб сидел, боясь поднять глаза на замершего (если не умершего) Леонардыча, и бессмысленно перечитывал строки расстеленной на столе газеты: «В ходе вчерашней антитеррористической операции у населения было изъято около ста тысяч денежных средств в долларовом эквиваленте, отложенных на покупку оружия и взрывчатых веществ…»

– На каком он кладбище? – сурово спросил колдун.

Клиент молчал. Немота припала.

– На первом городском, – ответил за него Портнягин, по-прежнему не поднимая головы.

* * *

Ворота кладбища, разумеется, оказались закрытыми, поэтому пришлось воспользоваться проломом. На внутренней стороне стены в лунном свете угадывалась кривая надпись: «Все бабы – стервы!»

– Ишь, не лежится им! – проворчал Ефрем, косясь на корявые буквы. – Ну, веди, Леонардыч, показывай…

И они двинулись по направлению к центральной аллее: впереди – вздрагивающий