Когда возвращаемся обратно и ждем лифт Марк касается губами моего ушка я вздрагиваю, механически вертя головой по сторонам.

— Для окружающих мы просто беседуем. — приподымает бровь, — К тому же, оглянись, до нас никому нет дела.

Оглядываюсь и убеждаюсь: действительно, на нас никто не смотрит. Люди заходят в отель и выходят, портье придерживает дверь, девушка — администратор выдаёт кому-то ключ от номера, мимо нас проходят люди, и если они и замечают нас, то не более, чем мы их.

— Мне казалось… — стыдливо опускаю глаза.

— Я знаю, ты еще не привыкла, но постарайся доверять мне, Тая. Я пообещал тебе дистанцию, и я не нарушу слово.

— Я стараюсь, правда…

Лифт везет нас на нужный этаж и проводив меня до номера, Марк мягко целует меня в губы.

— Тебе нужно многое обдумать, поэтому на чай не напрашиваюсь.

Киваю, хотя внутри жжет горечь. Я… Хотела остаться с ним. Киваю еще раз и вхожу в номер. Наскоро принимаю душ и укладываюсь в постель.

Что такого сделал отец, чтобы теперь он настолько боится Марка? А что с мамой? Надеюсь, благодаря ультиматуму не распускать руки с ней всё в порядке. Я хотела бы позвонить ей, даже тянусь к телефону, но в последний момент почему-то одергиваю себя.

И в глубине души я знаю почему. Только себе признаваться не хочу. Потому что… да, она моя мама и сама жертва, но я до сих пор не могу простить ей, что, когда он столько раз был жесток со мной, она стояла в стороне. Когда он ломал мне ключицу, она его выгораживала. Когда он решил, выдать меня за Илью, она была согласна и даже не поставила меня в известность, что подготовка к свадьбе началась. Даже если бы она не могла ничего сделать, неужели я не достойна простого предупреждения? Чтобы хотя бы иметь возможность морально подготовиться и не получить еще больше за неправильную свою реакцию! А сколько такого было в детстве?

Я провертелась в постели без сна, роясь в собственной голове до рассвета. Возвращаясь в детство, улетая в средние классы, переносясь на начало университетской жизни. И снова и снова прокручивая в голове ситуации. Начиная с абсолютно очевидных, самых обидных и болезненных, мучающих мою душу до сих пор. И до далеко в детстве оставленных, кажущиеся такими прозрачными и не значительными, что кажется, ничего страшного и не происходило. Но если первые были настолько мучительными, что заставляли сопротивляться, хотелось сразу сбросить их с себя, не давая оставить багровые нарывы на коже, и даже если я не могла отвергнуть их для родителей, то старалась блокировать внутренне. То вторые были страшнее. Словно вуалью они колючей проволокой протекали сразу в сознание, не вызывая страшных эмоций и отрицаний. Они меняли меня изнутри, я даже не думала давать отпор, неосознанно принимая.

«Посмотри вокруг, Таисия, что они подумают о тебе». И действительно что? Что до меня чужим людям? Сегодня я беспокоилась весь вечер вместо того, чтобы расслабиться и наслаждаться. Они могут думать что угодно, но всё, на что способны — прийти и рассказать соседке о какой-то невоспитанной девушке.

«Не разочаровывай, Таисия». Неужели ошибки, двойки и ссоры с подругами — то, что способно разочаровать в ребенке? Я ведь так и не знаю, как совершать ошибки, не знаю, как любить правильно и открыто, чтобы смотреть в красивые зеленого цвета глаза мужчины, а не в четвертый раз извиняться за то, что боюсь всеобщего осуждения, хоть он без устали уверяет, что это не так.

Подруга… С Аришкой мне повезло. Но мне так хотелось бы не ждать от нее подвоха в начале, а просто сразу болтать. Всё в моей голове. Всё…

«Таисия»

«Таисия»

«Таисия»

Так много того, что я должна. А что должна ты, мама? Не быть ли мне защитой, подругой, заботой? Об отце смысла нет и вспоминать.

И всё-таки прав был Марк, мне стоило побыть одной.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍