Вероника слушала эти рассуждения и не могла отделаться от мысли, что от них веет какой-то показушностью, как будто он пытался за маской самоуверенной небрежности скрыть что-то сокровенное. Это было совсем не похоже на Матвея, который всегда говорил только то, что думал, и поэтому она не выдержала:

– Знаешь, что я думаю? Никакой ты не эгоист. Извини, если вдруг разрушаю твои представления о себе, но это так. Мне кажется, тебя просто бросает из крайности в крайность, вот и все.

– И что ты хочешь этим сказать? – суховато спросил он.

Его явно уязвленный тон смутил Веронику, но она уже начала, так что отступать было поздно.

– Тебе нравится думать, будто есть только две стороны медали: беззаботное одиночество, при котором ты можешь жить так, как тебе нравится, и отношения, которые скуют тебя цепями. Но ведь есть еще множество граней, которые ты, кажется, намеренно игнорируешь – уж не знаю, почему.

– Мне кажется, тебе просто нравится думать о людях лучше, чем они есть.

– А мне кажется, что просто эгоистичным человеком быть гораздо удобнее и безопаснее, чем уязвимым, поэтому многие и приписывают себе худшие качества. Из страха.

– Ладно. Не хочу говорить об этом, – вдруг хмуро сказал Матвей. Почему-то ее слова явно задели его за живое.

– Ладно, – не стала спорить Вероника.

Они угрюмо замолчали. И впервые Веронике не захотелось нарушать молчания. Если ему так не нравится, когда кроют его любимые карты, то это не ее проблема.

Но Матвей, кажется, не мог долго обижаться. Уже через несколько минут черты его лица разгладились, и он рассмеялся.

– В чем дело? – буркнула Вероника, решив, что он смеется над ней.

– Да ни в чем. Просто подумал, что пойти на вечеринку было, собственно, моей идеей, но удовольствие от нее получили все, кроме меня. Кстати, вы с Олегом, как я погляжу, тоже провели время весьма неплохо.

И он подмигнул ей.

Ну и что это было? Еще одно дружеское подтрунивание? Неужели его совсем не задело, что она нашла общий язык с его другом? А ведь ее саму словно огнем обожгло, когда она увидела его в объятиях Киры. Вероника уже открыла рот, чтобы с жаром сказать, что она ничего не чувствует к Олегу и тогда мечтала только о том, чтобы он убрался куда подальше. Но тон Матвея, в котором не было и отдаленного намека на ревность, вызвал в ней такую ярость, о существовании которой она и не догадывалась. И злой гений, который подтолкнул ее начать этот разговор, заставил ее выплюнуть:

– Ну да, было довольно весело. Твой друг действительно отличный парень.

– Что ж… Рад, что ты повеселилась, – немного натянуто улыбнулся Матвей, и Веронике захотелось его придушить.

– Все благодаря тебе. Это ведь ты меня пригласил, – сказала она, тщательно маскируя горечь под благодарностью. Она не видела выражения его лица.

Настроение у нее совершенно испортилось. Они снова замолчали. Разговор у них сегодня явно был ни к черту.

– От всего этого обмена мнениями мне ужасно захотелось закурить, – неожиданно сказал Матвей, видимо, придя к тому же выводу. Однако он не пошевелил и пальцем.

– Ну так почему ты не закуришь?

– Ну… потому что я не один.

– Ты что же, не куришь в компании? – прохладно улыбнувшись, спросила Вероника. – Сложно же тебе, наверное, приходится.

– Да нет. Просто… Мне почему-то кажется, что ты не переносишь сигаретный дым.

– У тебя похвальная интуиция. Я действительно не переношу сигаретный дым.

– Ну… Тогда я подожду.

– Долго не придется. Вот и мой дом, так что можешь наконец закурить, раз уж тебе так хочется. Что ж, спасибо… что зашел, – речитативом выпалила она и резко повернула к своему подъезду.

– Ага. Увидимся, – пробормотал он ей в спину, немного ошеломленный ее быстрым прощанием.

За спиной Вероники послышался щелчок зажигалки.