Казалось, мне нужно было просто немного отдохнуть, набраться сил, и уже скоро я вскочу с кровати, возьму тренировочный меч и начну по утрам тренироваться с Витати, как делал это последние два года. Реальность оказалась намного злее и мрачнее, чем я даже мог себе представить.

Встать на ноги у меня получилось только через две недели. В первую попытку, придерживаемый учителем и Ирманом, я опустил ноги на пол и попытался выпрямиться, но ноги меня не выдержали — просто подкосились, как две соломинки, а сам я повис на плечах мужчин.

— Совсем дело плохо, — покачал головой слуга. — Видал я такое, господин Осиор, сиделка тут нужна.

Мерзкий слуга говорил так, будто бы меня здесь и не было.

— Да что ты знаешь? Умолкни! Все у него получится! — отрезал учитель. — Давай, Рей, попробуй еще разок.

На третью попытку я стал обливаться потом, а на пятую — начал задыхаться от нехватки воздуха. Я даже не мог ходить, о каких тренировках может идти речь?

Это продолжалось несколько недель. День за днем меня выдергивали из мягкой кровати, ставили на ноги, заставляли стоять или идти, опираясь сухими, костлявыми руками на плечи учителя или рабов, что прислуживали в доме. И это продолжалось до того, как в комнату не вошел господин Бальдур.

Поцокав языком, лекарь со всем вниманием посмотрел за моими потугами, потрогал отощавшие за месяцы ноги и руки, после чего, не говоря ни слова, удалился по своим делам. А на следующий день в комнате появилась четвероногие ходунки, сколоченные из тонкой, но крепкой древесины, а также небольшая каталка.

На последнее изделие я насмотрелся еще в Нипсе. В том или ином виде, такими креслами пользовались многие увечные. Пара колес от небольшой телеги или тачки, крепкое сидение, прямая спинка. В передней части — два стопора, которые не дадут каталке перевернуться. Вот только для того, чтобы полноценно ею пользоваться, требовались сильные и крепкие руки, а я едва мог удержать кувшин, чтобы налить в стакан воды — приходилось звать рабов и просить их помочь мне.

— Вот, оцените! — воскликнул Бальдур, указывая на кресло-каталку. — Прекрасное изделие! И поможет Рею.

— Чем кресло для увечных поможет моему ученику? — удивился Осиор.

Прямо сейчас учитель в очередной раз заставлял меня ходить вдоль стенки мою дневную норму — две дюжины шагов.

— Ничего ты не понимаешь в процессах исцеления, мой друг! — воскликнул Бальдур. — Точнее, в исцелении ты может, что и смыслишь, но уж точно не в лекарстве! А я скажу, что лежать постоянно — верная смерть! Только человек лег на постель — все, готовь дрова на погребальный костер! Это каждый старик знает! Так что нече твоему ученику валяться — пусть хоть сидит, но движется. Тут потянулся, там встал… Опять же, силу рук будет повод тренировать, а не вот эти вот дурные хождения вдоль стены! Вы мне их так насквозь скоро протрете!

— Но господин Бальдур… — начал я, смахивая пот со лба.

— Никаких «но», юноша! — взорвался Бальдур. — Теперь, будьте так добры, большую часть дня проводить не в постели, а в кресле! Я достаточно насмотрелся на то, как наш покойный король, Ангуст Второй, мучился от подагры. Целыми днями валялся на подушках — так и угас! А вот дед его, Ангуст Первый, на таком кресле два десятка лет — да по всему дворцу! Всегда в делах, всегда полон сил! Так что хватит вот этого, лежания. Движение — жизнь!

— Так это что, королевская каталка? — удивился я.

Бальдур на секунду замер, а после только расхохотался.

— Нет уж, юноша! Королевская была тонкой работы, в драгоценных камнях, да с пером и чернильницей в подлокотнике, дабы сподручней документы подписывать было, если где в коридорах министра встретишь! Нет, это обычная каталка, у знакомого мастера взял, на пробу, специально для тебя. Давай, попробуй!

Я глянул на Осиора, который тихо слушал Бальдура все это время, стоя чуть в стороне, дождался короткого кивка наставника, после чего двинул к креслу.

Бальдур был прав — Осиор ничего не смыслил в лекарстве. Просто высидеть в кресле целый день трудно — по-первости и это было для меня настоящим испытанием — но едва я отлепился от подушек и одеял, то сразу почувствовал, как силы, хоть и понемногу, но стали ко мне возвращаться. Через несколько дней господин Бальдур привел мастера, который снял с меня мерку, а уже к концу недели в моем распоряжении было крепкое и легкое кресло, подогнанное под мой рост и длину рук, чтобы я мог правильно хвататься за колеса.

Возможность свободно перемещаться по дому очень разнообразило мои дни. Распорядок, впрочем, был почти всегда один и тот же. Утром я, с помощью старого рослого раба, умывался и одевался — пальцы еще плохо слушались и с многочисленными пуговицами и завязками у меня возникали проблемы, хотя, к моей гордости, в штаны я уже мог влезть самостоятельно — после чего меня катили на завтрак. Потом я оставался с учителем и госпожой Виолой. Оба мага были озабочены моей приобретенной пустотой — так называла мое состояние Витати — когда меня буквально не брала магия. А еще мы пытались понять, в каком состоянии были мои магические способности.

К сожалению, специальные растворы и порошки, которыми учитель когда-то подсвечивал мои каналы, более на мне не работали. Точнее, они ничего не показывали, будто бы я был обычным человеком, но, как сказал сам Осиор, он не знал, причина была ли в обретенной мною пустоте или же в том, что я полностью лишился магических сил.

Последнее я трусливо не проверял. Эдриас, казалось, вырвал все, что делало меня магом, но кое-что и осталось. Например, истинное зрение. Теперь, буквально прикованный к креслу увечного калеки, я с легкостью мог смотреть на магические потоки, не испытывая никакого дискомфорта. Иногда чуть сдвинутая, двоящаяся картина мира — одна соответствовала обычному окружению, когда как вторая показывала магическую суть и энергии вокруг меня — становилась столь привычной и обыденной, что только спустя часы я понимал, что смотрю на окружающую действительность, используя дар мертвого мага. Или Эдриас мне ничего не дарил, а просто показал путь? Этого я уже не узнаю.

С Витати и Отавией я почти не виделся. Келандка меня будто бы