Шрифт:
Закладка:
— Я вам оказываю большое доверие. Надо слетать в культурную столицу и привести по запросу старшего следователя майора Латыша, арестованного. Документы и все подробности у следователя. Не бухать, пистолеты не потерять. Свободны.
И вот теперь напарника нет, я звонить шефу среди ночи не стал, вдруг, когда начальник, разбуженный мной, только начнет свои матерные тирады, появится мой опоздавший компаньон, и потом будет укоризненно смотреть на меня, со всей скорбью богоизбранного народа. А сейчас звонить уже поздно, дежурная орет возле выхода, не дай бог, остановят подготовку к взлету и начнут багаж проверять. Я, расталкивая людей, побежал к выходу. Не знаю, как вывернусь, но вариантов нет.
Автобус из Пулково, по свободной трассе, быстро домчал меня до Московского проспекта, где я вылез у станции метро, нырнул под землю и поехал к Московскому вокзалу. Адрес Наташи я помнил наизусть, а вот телефон, к сожалению, забыл, бумажка пропала без следа. Десять минут блуждания вокруг вокзала и попыток получить информацию от шустрых бывших ленинградцев, и вот я, с восхищением взираю на огромное здание, выходящее фасадом на Невский. По, знавшим лучшие времена, необычно длинным лестницам поднимаюсь на шестой этаж этого жилого дворца и задумчиво останавливаюсь перед двухстворчатой дверью с множеством разнокалиберных звонков.
Дверь не имеет замка, и чуть приоткрыта. За массивом дуба или сосны, не знаю, но явно не деревоплита, открывается огромный полутемный коридор, заставленный какими-то ведрами с краской или известкой, горками мусора, с трехметрового потолка висят обрывки старых электрических проводов. Где-то в темноте капает вода. Я иду вдоль коридора, толкая двери комнат, справа и слева. Все открыто, мебель вывезена, везде видны следы подготовки к ремонту. Наконец нахожу запертую комнату, четвертую справа. Безуспешно толкаю дверь, а потом начинаю барабанить в нее. За толстым полотном явно кто-то есть.
— Скажите, здесь жила Наталья Хрусталева, вы знаете, куда она съехала? Эй, вы меня слышите?
Внезапно дверь распахивается. На пороге стоит хрупкая девушка с перекошенным от ярости лицом и старым кухонным ножом, выставленным лезвием в мою сторону. Минуту Наташа рассматривает меня, потом в ее глазах мелькает узнавание, и она, уронив ножик на пол, бросается ко мне:- Это ты…
Глава 27
1992 год. Почти окончание. Экспроприация экспроприаторов
Слава богам, в этой комнате еще была обстановка, хотя было ощущение, что недавно здесь проводился обыск. Я довел горько плачущую Наташу на диван:
— Рассказывай, что у тебя случилось?
— Ты приехал, это чудо какое-то…
— Наташа, у тебя стаканы есть?
— Что?
— Я, говорю, стаканы есть?
— Слушай, как ты можешь… у меня такое…
Я встал, нашел в шкафу две рюмки, сполоснул их на разгромленной кухне, потому, как в санузел я входить не рискнул по причине полного отсутствия источников света, разлил по рюмкам лимонный ликер, купленный дома в проверенном магазине, заставил Наташу выпить содержимое, потом она выпила и вторую.
— Теперь спокойно рассказывай.
Наташа посидела без движения, потом стала говорить, более-менее, вменяемо:
— Я была в командировке, в Мурманске. Отсутствовала три месяца. Приехала сюда и не могла ничего понять. Квартира разгромлена, в мою комнату кто-то сломал дверь, но вроде бы ничего не пропала. Из соседей была только бабушка из первой слева комнаты, ее внуки как раз перевозили, вещи грузили. Она сказала, что все жильцы комнаты свои продали какому-то коммерсанту, и она тоже. Я поздно приехала, устала, сил не было совсем, спать легла. А утром в коридоре меня ждали двое, натуральные бандиты. Они сказали, что у квартиры новый хозяин, а я сама виновата, что дома не жила. Бросили на стол тысячу долларов и сказали, чтобы через четыре дня меня не было… Иначе меня…
— Наташа, не плач, на, еще ликерчику выпей, и рассказывай…
— Сказали, что меня на болото вывезут и утопят. Что деньги на этот проект кончились, больше денег никто выделять не будет, бюджет не резиновый…
— И что, тебе твоя комната дорога как память?
— Ты что, не понимаешь?
— Нет, конечно.
— Я на эти деньги только комнату, в каком-нибудь, Кингисеппе возьму…
— Блин, Наташа, я в ваших ценах на недвижимость не разбираюсь… Тебе денег мало?
— Ну конечно мало, это комната в три раза больше стоит…
— Ну, теперь понял. Когда они придут?
— Срок послезавтра.
— Ну и отлично. Давай, еще выпей и ложись спать.
— Слушай, я уже пьяная, не надо пока мне… Расскажи, откуда ты взялся, как живешь…
— Приехал в командировку, живу там же, и в принципе, также.
— Женился?
— Нет.
— Ну, кто-нибудь, у тебя есть?
— Сейчас нет…
— Врешь, поди, но мне все равно, сейчас подожди, я пойду, помоюсь, и мы с тобой…
— Какой у тебя могучий засов на двери стоит…
— Сама прикрутила…
— Молодец какая…
— Ну, я же инженер, все-таки…
— Инженер… а где работаешь?
— НИИ имени Крылова, занимаюсь проблемой защиты корпусов морских судов от коррозии…старший научный сотрудник. А ты все по посту ходишь?
— Да Наташа, на посту… Давай я тебе подушечку подложу и накрою… Спи, детка, все будет хорошо…
Детку я поднял в семь утра. До этого момента бандиты вряд ли бы появились, они КЗоТ, обычно, чтут свято.
— Наташа, давай, просыпайся, я кофе сварил…
— Как ты сварил, электричество же отрубили?
— Блин, на кухне печь какая-то стоит, доски поколол на щепки и в кофейнике сварил. Давай пей кофе и собирай самые ценные вещи…
— Мы что, отсюда уйдем?
— Ты вещи собери, ценные, памятные, а потом решим.
— Ты сказал, что все будет хорошо, а сейчас хочешь отсюда бежать?
— Наташа, не колупай мне мозг, хорошо — оно бывает разное. Я тебя все равно не брошу, но мы должны быть готовы к эвакуации. И вообще, у меня дела в городе, обязательные. Я не хочу, чтобы ты здесь одна была, а вещи мы отнесем в камеру хранения на вокзале, чтобы в наше отсутствие с ними ничего не случилось.
Мне кажется, что девушка мне не поверила, но вещи собрала. Все уместилось в два чемодана, в один упаковали одежду, во второй документы и какие-то предметы старины. Хорошо в Питере, в любой квартире предмет старины найти можно, а у нас максимум бюстик Ленина семидесятых годов литья.
Интерлюдия
СИЗО номер три ГУИН по Санкт-Петербургу, улица Шпалерная дом двадцать пять.
— Где конвой?
— Тут я…
— Я одного человека вижу, где еще?
— Вон, на улице гуляет — я ткнул через забранное частой решеткой окно на тротуар, где крутилась Наташа.
— Пусть сюда идет.
— Я думаю, что вам не
