Марку такой расклад явно не понравился, поскольку он рассчитывал увидеть в лице сестры Кирилла союзницу, а получилось, что он только что, сам того не понимая, нажил нового врага.

— Думаю, нам стоит опустить факт нашего неловкого знакомства, и вспомнить, что мы с Вами одного возраста, — обратился он к Трубецкой.

— Думаю, нам стоит не забывать, что я состою в тренерском штабе, а Ты нет.

— Эй, ребятня, — в нашу импровизированную потасовку вмешался Русаков. — Не устраивайте сцен. Ну или хотя бы не здесь. В поезде можете перегрызть друг другу глотки, но заливать перрон кровью — я вам не позволю. Давайте, собираемся. Поезд подъезжает.

И действительно, резко раздался звук приближающегося состава и его протяжные гудки.

И когда уже почти все ребята оказались внутри, я столкнулась с небольшой проблемой — я не смогла поднять свой чемодан. Как бы я не старалась, но затащить его в вагон самостоятельно мне было неподвластно, поскольку если я оторву его от земли, то вероятней всего не удержу, а значит он рухнет в пространство между поездом и перроном, прямиком на рельсы.

Поэтому я жалостливо взглянула на Трубецкого, которой по счастливой случайности замыкал наш строй, и попросила его о помощи.

Обычно, я не прибегала к помощи посторонних, поскольку не любила этого делать и считала своеобразным проигрышем, а также — признанием своей слабости. Этому меня научили с ранних лет. Не могу сказать, что кто-то намеренно вбивал мне это в голову, но я видела слишком хороший пример — моя мама, женщина, которая никогда не пользовалась чьей-то помощью. Она могла обратиться к моему отцу только в том случае, если сама понимала, что пришла в тупик. Сильная и независимая, гордая и непокорная — именно такой я видела себя через много лет, такой сильно похожей на маму.

— Мороз, с тобой одни проблемы, — констатировал Трубецкой, беря мой чемодан и перетаскивая его в вагон. — Возьми мою сумку и иди в своё купе, я довезу чемодан.

— Спасибо, Кирилл, — я слегка приобняла Трубецкого, чего он явно не ожидал, и, взяв его сумку, двинулась в сторону нашей дорожной комнатушки.

— Лия, я наверх не полезу! Я же рухну оттуда, — верещала Совинькова на весь вагон. — Я уже оттуда падала — больше не хочу.

— Ты предлагаешь мне туда залезть? — поинтересовалась Трубецкая. — Мне вообще было противопоказано вставать с кровати ещё четыре месяца, а я с вами потащилась.

— Я предлагаю положить туда Каролину, — прошипела Татьяна, когда я появилась на пороге купе. — Ты ведь не против?

— Я…

— Я против, — вмешалась Лия. — Она маленькая.

— А я прям большая! — вновь прошипела Сова.

— Ну по сравнению с Мороз — да, большая, — прервал её возгласы Трубецкой. — Держи чемодан. Тебе помощь нужна ещё? Сама сможешь его убрать?

— Нет, я справлюсь. Ещё раз спасибо, Кирилл.

— Да не за что, если что — зови.

— Не может быть, — Трубецкая развернулась и выглянула в проход, смотря в сторону брата. — Ты умеешь быть милым?

— А ты умеешь держать рот на замке? — поинтересовался закипающий Трубецкой.

— Вы если драться будете, то я поставлю на Лилиану Вячеславовну, прости уж, Кирюша. — Марк, как обычно, внезапно появился и влез в наши семейные разборки. — И да, Танюша, — он посмотрел на неё своими синими бездонными глазами. — Если ты будешь падать, то я прибегу и поймаю тебя.

— Кауфман, — отозвалась Ким с верней полки. Как оказалось, она с самого начала забралась туда и явно не собиралась спускаться до самого приезда, тем самым избегая нашего общества. — Ты бы себя поймал для начала. Или не помнишь прошлый раз? Я-то помню, поскольку ты сначала рухнул на стол, а потом на меня.

— Не слушай её, Танюша, тебя — я поймаю.

— Он мне также лапшу на уши вешал, — каким-то не своим голосом ответила Алиса, привлекая внимание Совиньковой. — Только с поддержек я падаю чуть ли не каждый раз. Он тебя не поймает, он лжец.

— Эй, Алиска. Давай выйдем, — он приподнял голову и заглянул в её место обитания. — Нам есть о чём поболтать.

— Мечтай, — он протянул руку, предлагая ей помощь, чтобы та спустилась без особых проблем, однако она лишь оттолкнула её и недовольно фыркнула. — Вот когда заберёшься на мой уровень и сможешь тут удержаться, больше чем пару часов, тогда и поговорим. А пока падай дальше — Кауфман. А я, пожалуй, посплю.

Марк подмигнул Татьяне и вышел из купе, однако я, всё ещё стоявшая в импровизированном коридоре, заметила, что за секунду его эмоции переменились и стали больше походить на неприязнь и раздражение, нежели на дружелюбность.

— Неплохой удар, — заметила Лия, адресуя свою похвалу Алисе.

— Училась у лучших, — она опустила голову вниз, и её коса почти дотронулась до стола, расположенного посередине нашего купе. — И на будущее, не ищи с ним дружбы, Татьяна. Он не такой милый человек, каким кажется. В конечном итоге — ты обожжёшься, но не сможешь его забыть.

— Спасибо, — слегка язвительно ответила Татьяна. — Но я сама разберусь.

— Как знаешь, я предупредила.

Закинув вещи в отведённые места, я заправила постель и взялась за новую книгу. Возможно, в чём-то мы с Алисой были похожи. Я также, как и она, любила сбегать от реальности. Куда-то далеко, в потерянные миры, нетронутые рукой большинства. Не знаю, что такое играет у неё в наушниках, но явно что-то близкое сердцу, что-то, что может переносить за рамки разума.

Татьяна часто называла меня книжным червём, но своё вдохновение я черпала именно из книг. Новые образы, новые эмоции, другие жизни — всё это давали мне книги.

Они всегда были моим спасательным якорем.

Видимо, из-за того, что я наконец-то почувствовала тишину и спокойствие, я задремала, но звонкий голос Тани вернул меня в реальность:

— Просыпайся, спящая красавица, — она сдёрнула с меня одеяло, которым я была бережно укрыта. — Кушать подано.

Академия всегда оплачивала своим спортсменам питание и проживание, поэтому голодными мы бы никогда не остались. Но признаться честно, еда в поезде — не то что нужно растущему организму. Поэтому суп, который попахивал на весь вагон — не сильно меня воодушевлял к пробуждению, и как я заметила, всех остальных — тоже.

— Что-то он не внушает мне доверия, — сонным голосом пробубнила Ким, вновь спуская только голову и свою длинную косу, которая чуть не искупалась в этом вареве.

— Он никому его не внушает, — промямлила я, которая ожидала чего-нибудь более презентабельного. — Я конечно не привереда, но это есть не буду.

— И не нужно, — загадочно ответила Лия и полезла в свою сумку. — У меня есть кое-что повкуснее.

Трубецкая стала нашим спасением, поскольку из своего волшебного мешка (по-другому я не могу