— Ну да харош болтать, господа офицеры! Шевелим ножками! Глядишь, может и на завтрак успеем.

Интерлюдия. Технический зал № 7

Он пробыл здесь слишком долго, чтобы всерьез воспринимать постоянно появляющихся «хозяев» надела.

Да и потом, его территория не ограничивалась только этим наделом.

Хотя здесь ему нравилось больше всего. Тишина, спокойствие, то самое умиротворение, которое он так жаждал.

И самое главное, здесь не было ксурового песка, который время от времени снился ему в кошмарах.

Лес, цветочные поляны, река, холмы и целая сеть подземных коммуникаций — это была его территория.

Он давно перестал вести счет времени, и хорошо помнил только «хозяев», которые время от времени появлялись на его территории.

С ними он не церемонился — лес большой, здесь не только несколько отрядов, несколько армий похоронить можно.

Вот только последнюю неделю ему было неспокойно.

В лесу стало слишком много чужаков.

Громкие северяне, мерзко-кислый запах неприятной волшбы, драки, ссоры, крики, убийства.

Сначала он думал, что они пришли по его душу, но потом понял, Север решил взять «своё». Под своим, как обычно, понималось чужое.

Но это была не его война, и он ограничился охотой на северных шаманов — уж слишком гадкой на вкус была их магия.

На них, да на воинов и разведчиков, которые носили на себе мерзкие артефакты. Про себя он называл их "Кислыми".

Северяне выставляли дозоры, устраивали облавы, ставили ловушки — и это было… интересно.

А потом пришли они.

Четыре малых дружины.

УГи, закаленные в боях Воины, несколько перевертышей и… неожиданно дети. Две группы были старшие, одна — младшая.

Не сдержав любопытства, он проследил за малышами и стал свидетелем их ожесточенной схватки с кислыми северянами.

Правда с ними был перевертыш…

В какой-то момент он поймал себя на мысли, что не прочь сразиться с этим лохматым псом, от которого так и фонило горечью и грустью.

Вот только перевертыш каким-то образом умудрился его почуять и отступил вместе с мелким пацаном. Судя по гербу — отпрыском Горчаковых.

А потом они и вовсе заявились на плешь.

Плешь он считал проклятым местом, но изредка туда наведывался. Особенно в полнолуние — поваляться на цветочных полях, во время их пиковой силы.

А тут ещё и перевертыш его выследил — заявился на Каменную поляну, где пришлось его немного подпалить, да натравить на него своих помощников…

Ну а пока пёс дрался среди камней, он ушел подземными ходами к плеши. Думал успеет осмотреться что да как в лагере чужаков, но перевертыш каким-то чудом успел предупредить своих.

В итоге последующая ночная разведка чуть было не окончилось фиаско.

Молодой Воин, стоящий на часах, каким-то образом его почуял, ему пришлось отступить.

Отступить, чтобы через некоторое время с удивлением обнаружить, что неугомонные чужаки решили его выследить.

Его! Под землей!

Помимо перевертыша среди охотников был слабенький Воин, в руках которого постоянно плясал нож, тот самый часовой, почуявший его ночью, Воин-телекинетик и молодой парнишка.

Телекинетика он опередил легко — тот забавлялся тем, что силой Воли швырял камешки в темноту коридоров.

Часовой, как он понял, чувствовал камень, поэтому пришлось двигать максимально аккуратно.

Ножевых дел мастер, на его взгляд, совсем недавно перешагнул за первый в жизни ранга.

А вот парнишку прочитать не удавалось.

Он чувствовал какое-то родство, но не понимал, как такое могло произойти.

Да и потом, несмотря на внешний вид — лет шестнадцать, может семнадцать — чувствовалось, что в парнишке дремлет могучая сила.

Как когда-то в нем самом.

А когда этот странный паренек оказывался на периферии взгляда, он успевал заметить едва трепещущее пламя.

Но огневиком парень точно не был.

Странно, очень странно.

Когда же отряд заявился именно в тот зал, в котором он хоронился, он понял, что сейчас будет бой.

Но чужаки его не заметили или сделали вид, что не заметили.

Оставили записку и… спокойно себе пошли обратно.

Он был настолько удивлен, что даже не стал нападать на расслабившийся отряд. Просто сидел в углу и смотрел на оставленный на письме накопитель.

Полуразряженный накопитель! Ему! Словно какую-то подачку!

Это была наглость, которую он не собирался прощать. Хотя… если только таким образом они хотели привлечь его внимание?

Ведь источник силы, оставленный под землей, только слепой не почувствует!

Но все равно, нужно хорошенько их проучить! К тому же эти умники сами подали ему несколько отличных идей.

Но когда чужаки ушли, любопытство все же победило, и он подошел к письму.

Герб напоминал гимназистский, но был каким-то другим.

Почерк уверенный, ровный.

И только сейчас, читая записку, он вдруг понял, что слова паренька о том, что он, дескать, прочешет весь надел и убьет его, были не угрозой, и не бравадой.

А самой настоящей констатацией факта.

Пацан буднично делился с Воинами своими планами.

«Михаил Иванов… — прочитал он подпись и аккуратно убрал записку за пазуху. — Что ж, Михаил Иванов, посмотрим, как ты запоешь при личной встрече!».