Раньше получалось отлично. Уж мне ли не знать, если я до сих пор не могу забыть то, «другое»!

И вкус, и запах, и звуки… и наслаждение от осознания, что она моя. Только моя…

Теперь не только. Но как ни странно – мне не важно. Плевать на то, что у неё было с этим викингом, были ли еще варианты. Главное – вернуть ее себе. Забрать. Присвоить.

И всё тогда будет хорошо.

Сглатываю, чувствуя сладкое и мучительное напряжение. Это всё после воспоминания о том, что у нас с Воробушком было и как.

Да уж, мне точно не до разговоров, правда для самого главного «другого» пока рановато. Не здесь и не так.

Но поцеловать её, обнять, дать понять, что она моя, что я забираю её себе и не собираюсь кому-то отдавать – это я сделать обязан.

Хватит! Всё!

Всё уже решено!

- Ильяс…

Помолчи, любимая, помолчи, просто дай мне сделать то, что я должен сделать! Мысленно передаю то, что хочу сказать, и…

Целую ее.

Сначала нежно. Осторожно. Пробуя.

Я не буду настаивать, если вдруг окажется, что она против. Но лучше бы ей не возражать.

Чувствую, как Воробушек расслабляется в моих объятиях. Словно позволяет себе принять то, что я ей даю.

А я готов отдать всё.

Целую, ожидая, когда она будет в состоянии ответить. Потом становлюсь настойчивее, понимая, что добиваюсь желаемого.

Это не тот страстный порыв, который захлестнул нас в лифте, сейчас все иначе.

Словно мы на миг возвращаемся к тем Ильясу и Наде, которыми были раньше. Вспоминаем их, понимаем, что все возвращается, и несмотря на то, что многое в жизни изменилось – это остается неизменным.

Целую, стараясь заглушить боль, заставить забыть о проблемах, сложностях, о том, что может помешать ей просто быть счастливой со мной.

Да, нам нужно поговорить, и мы будем говорить. Но после…

Многое еще не ясно. Многое нам предстоит рассказать друг другу.

Но я хочу, чтобы мы разговаривали после того, как она поймет и поверит в то, что я рядом. И буду рядом.

Всегда.

Поверит в то, что я люблю её как раньше. Нет. Не так.

Сильнее.

Тогда это было незрелое чувство, в какой-то степени такое же слепое как я.

Мне не удалось оценить то, что она давала мне. Подарила мне всю себя, без остатка. Я сглупил. Поплатился многим. Прежде всего потерянными годами счастья. Потерянными мгновениями жизни моего сына, моего первенца.

И Слава был прав, когда сказал, что я идиот. Именно.

Прокручиваю в голове наш разговор, который состоялся буквально пятью минутами ранее.

- Ты любишь её? – этот вопрос я мог бы и не задавать ему, конечно.

Он ухмыляется

- А ты как думаешь? Ее можно не любить? Люблю. Но только… понимаешь, горец хренов, ей все равно почему-то нужен именно ты.

Эти его слова с одной стороны меня радуют, с другой, опять же чувствую себя полным кретином.

Если ей нужен я, почему же она тогда осталась с ним?

И тут я вспоминаю то, что сказала Надя там, в лифте, в пылу ссоры. Я был так шокирован этим заявлением, а потом… потом увидел Славу, который стоял там с моим сыном и… просто это её признание ушло на второй план. И вот сейчас у меня есть возможность выяснить, узнать, спросить...

Это… реально?

- Надя… она сказала, что потеряла память, как это вышло?

Слава хмурится, видимо это воспоминание и для него болезненное.

- Она… она ехала к тебе.

- Что? – эта новость на миг выбивает из колеи. – Как?

- Ей сообщили, что ты хотел поговорить, что ты её искал. Она… лучше она сама тебе расскажет подробности. В общем, она ехала в машине со случайным попутчиком. И… попала в аварию. Так получилось, что она была без документов, ничего у неё с собой не было, видимо кошелек с картами сгорел в машине, ее успели вытащить до. Она серьезно пострадала.

Я пытаюсь осознать случившееся. Воробушек ведь тогда носила моего ребенка? И… перенести такое?

- К счастью, беременность она охранила. Повезло. Тебе.

Да уж, не поспоришь. Хочу спросить что-то еще, но Надя с Ником выходят к нам.

У неё растерянное лицо. Виноватое.

Я понимаю почему. Перед ней двое мужчин, которые претендуют на её сердце.

И одному она сейчас должна сказать «нет».

И как же мне хочется, чтобы этот один был не я…

Везунчик, Ильяс.

И тут повезло. Слава все решает за нас. Уходит. Может быть в надежде, что Надежда его вернет.

Она идет за ним и на какие-то мгновения мне кажется, что я проиграл этот бой.

Но её мимолетный взгляд говорит о многом. Ей просто нужно что-то сообщить Славе.

А потом он уходит, забирая нашего сына. Я бы хотел, конечно, побыть с мальчишкой, но нам с Воробушком на самом деле надо побыть вдвоем.

Так что…Остаемся только мы.

И то, с чем нам придется разобраться.

Но сначала поцелуй.

- Надя…

- Ильяс, я…

- Я люблю тебя. Хочу, чтобы ты сначала услышала это. Люблю. Только тебя. И всегда любил. И… даже когда я выгнал тебя в тот день, я любил. Просто реально думал, что не имею права на любовь.

Сбивчиво пытаюсь объяснить, что услышал разговор Тамерлана, узнал о его дочери. Что меня переклинило, я чувствовал вину за то, что счастлив, в то время как мой брат потерял всё по моей вине.

- Я не хотел причинять тебе боль, Воробушек. Это… это было глупо, и подло, я…

- Я в тот день вернулась в твою комнату. И застала там Алису. – говорит тихо, словно… словно извиняясь за свои слова, за то, что подумала обо мне.

- Да, я знаю. Она… она рассказала мне…потом, не сразу…через какое-то время, - мне хочется непроизвольно сжать кулаки, но я сжимаю талию Нади, такую тоненькую, кажется, могу обхватить ее пальцами.

Воробушек не смотрит на меня, вспоминает…

- Она стояла голая, совсем. И я…я тогда решила, что не стоит возвращаться. Может быть, если бы я не увидела её, то…

Чёрт, конечно, глупо винить во всем Алису, я сам виноват, но… Кто знает, если бы не это?

Надя бы вернулась. Не уходила бы вовсе. Может, переждала бы день и пришла. Да я и сам вернул бы её быстрее. Наверное.

- Надя, я не прошу, чтобы ты сразу простила меня за