На самом деле тема с собаками не была такой уж живодерской, как казалась на первый взгляд. Пересадка органов – это важный раздел медицины. Очень нужный и перспективный. Но все упирается в иммуносупрессоры – лекарства, которые должны подавить иммунитет реципиента. И дело не только в пересадке органов. Те же иммуносупрессоры нужны для операций на сердце. Того же коронарного шунтирования.

– Вот что, Ганс. – Я допил кофе, покрутил чашку с остатком. Гадай, не гадай, а двигаться в этом направлении нужно. – Оставьте свою визитку. Возможно, я с вами свяжусь. Исследования, связанные с переливанием крови, только начались, мы тут движемся, как говорят географы, по терра инкогнита. Если будут прорывы, можно и вернуться к вашей теме.

Я подумал о том, что соорудить аппарат искусственного кровообращения не так уж и сложно. Роликовые насосы уже есть, датчики измерения скорости – тоже. Про зажимы и прочие трубки и вовсе говорить не приходится. Один из насосов перекачивает кровь из венозной системы в артериальную, второй предназначен для дренажа левого желудочка сердца, третий – для отсоса крови из раны и возвращения её в экстракорпоральный контур. В будущем прибор усложнится, но пока можно обойтись и таким простым вариантом. Для экспериментов с собаками – так точно. Привод можно сделать электромеханический. Обязательно и ручной тоже – как тут вырубается внезапно электричество, я уже имел возможность убедиться. Прямо во время операции. Те еще ощущения… Бодрящие.

Так что железки – это не так сложно, как иммуносупрессоры. Их быстро не изобрести – я просто не помнил формулу флударабина фосфата. Но сначала пересадку органов можно потренировать и без них. Черт! Одно тянет за собой другое. Нужен свой собственный питомник обезьян для опытов. Предложить принцу Ольденбургскому основать?

– Дело вот в чем… – замялся Дитер. – У меня нет визиток. Я беден, отягощен большой семьей. Пятеро детей.

Ну да. Пять спиногрызов, а Ганс рассекает с собачками по столице. Так победим бедность и болезни! Мне прямо так жалко мюнхенских пациентов Ганса. О чистоплотности он, похоже, не слышал.

– Вот вам деньги. – Я достал из кармана пиджака чековую книжку. – Приведите себя в порядок, сходите к цирюльнику, постройте костюм хороший. Вам бы и купальни регулярные не помешали. На оставшиеся деньги закажите визитки. Обратно поеду в Россию через месяц. Найдите меня в этой гостинице четвертого или пятого ноября. Не позже.

Уже когда Дитер был в дверях, я его спросил:

– Вы к переезду в Москву готовы?

– С семьей?

Проситель что-то невнятное пробормотал, рассыпался в благодарностях и скрылся.

Ну да, расслабился я: орден, кайзер, автограф-сессия, Микулич. Письма с подобными заманухами у меня Должиков сразу в мусор отправлял, чтобы время понапрасну не тратить. Клей он патентовать будет, дайте денег на опохмел. Такого клея и в двадцать первом веке не будет. Ладно, буду считать, что потратился на благотворительность. Да и траты копеечные.

– Кузьма! – крикнул в потолок, потому что попрошайка задурил мне голову, и я не увидел, куда пошел слуга.

– Что, барин? – голосом умирающего короля Лира спросил он, пытаясь физически удержать в голове ее содержимое. Воздержание давалось ему с трудом.

– Давай к портье, пусть закажут мне билет до Франкфурта. Первый класс только! Проследи!

– А если на сегодня первого не будет?

– Значит, на завтра! – рявкнул я, и Кузьма убежал. Наверное, испугался, что от громких звуков мозг вылетит наружу.

– Что это с вашим слугой? Испуганный, весь в пятнах каких-то.

Сегодня явно утро приемов. Микулич пришел. Ведь мы договаривались, точно, а я забыл. Вот же… Надо немедленно изобретать таблетки для улучшения кровообращения головного мозга. Мне уже пора их начинать пить.

– Запил, негодяй. Пришлось срочно лечить.

Доктор заулыбался.

– Это как? Не поделитесь секретом? А то у меня тоже ситуации возникают…

Я рассказал про волшебную таблетку от кайзера за пять тысяч золотом. Иоханн долго смеялся, но пришел к выводу, что случай уникальный, не для массового применения.

– Евгений, у меня к вам предложение. Руководство клиники «Шарите» попросило провести… не знаю как и сказать… продемонстрировать технику?

– Мастер-класс.

– Вот! Хорошее название! У вас осталась сыворотка для определения групп крови?

– Да, сейчас я вам дам.

– Нет, я хотел пригласить вас с собой. Покажем этим надутым индюкам, что такое хирургия?

Глава 19

– Сейчас отвечу, – сказал я. – Подождем буквально пару минут. Всё дело в том, что мне надо уехать. Слуга побежал заказывать билет на поезд. Вернется, узнаем.

Мы посидели, помолчали. Примерно спустя обещанные пару минут появился и Кузьма, полный экзистенциальной тоски.

– Через три часа отправление, – бросил он и начал вытаскивать чемоданы.

– Увы, но не сегодня, – развел я руками.

Микулич с сожалением на меня посмотрел. Потом вытащил визитку, карандашом написал что-то:

– Но я в таком случае жду вас в Бреслау. Как только сможете. Отказа не приемлю. Здесь мой домашний адрес.

– Дорогой Иоханн, с огромным удовольствием. Тем более что это почти по дороге.

– А у меня там есть предложение уникальной операции! Поверьте, такое еще не скоро подвернется. Про нас напишут в учебниках…

– Хоть намекните. Буду думать, пока не приеду.

– Нет, только на месте! – погрозил мне пальцем Микулич. – Вот там и узнаете.

Заинтриговал. Наверняка ведь не очередная модификация резекции желудка по Бильроту. Что-то такое, чего хочется, а сделать самому страшно. Вовсе не потому, что боится похоронить пациента – к этому сейчас очень спокойно относятся. Наоборот – есть желание, чтобы выжил. Естественно, я в будущий Вроцлав поеду. Даже если бы коллега приглашал просто на экскурсию, не отказался, а уж помочь тому, кто железобетонно оккупировал учебники хирургии…

Микулич повздыхал, да и поехал в «Шарите». Немцев сейчас носом тыкать в несовершенство процесса можно, пока не надоест. Сейчас всем плевать даже на основы антисептики. Кто руки не обрабатывает, у кого инструментарий под краном моют, а уж про тонкости типа масок и перчаток… Вот и ходи среди этого, фыркай снисходительно. Я же видел, как воспринимали доклад про сердечно-легочную реанимацию. Одни строчили в блокноты, боясь слово пропустить, другие откровенно скучали, ожидая конца выступления. Прямо на лбах написано было горящими буквами «тоска». И плевать им, что я делюсь опытом десятилетий. Их и так хорошо кормят, можно сказать, на руках носят. А начнешь делать реанимацию – еще неизвестно, выживет или нет. Но если умрет – испортишь себе послужной список. Да, есть такие врачи-рвачи…

До Лертского вокзала, с которого отправлялся мой поезд, ехать было от «Бристоля» – тьфу и растереть. Даже пешком минут за двадцать добрался бы. Но мы покатили как белые люди, на извозчике.

Точно так же, как и