– А может, у соседей спросить? В долг? – неуверенно предлагает Лариска.

– Да ты что? Как ты себе это представляешь? Это тебе не деревня по соседским избам с протянутой рукой ходить. Ничего страшного, приготовим в духовке или на сковороде.

Мы идем в дом на кухню и разгружаем пакеты. Затем осматриваем стильный интерьер коттеджа, выполненный в теплых пастельных тонах. На меня налетает ностальгия. Вспоминаются моменты, когда мы с Максом выбирали мебель для гостиной и спальни, как спорили и ругались из-за цвета отделки и полов, а потом приходили к общему компромиссу и мирились. Как после окончания ремонта сидели на этом диване в гостиной перед горящим камином и мечтали о счастливых семейных вечерах – мы и наши дети в этом уютном загородном доме…

Мне становится грустно. Прикладываю неимоверные усилия, чтобы отогнать болезненные воспоминания о бывшем и о нашей разрушенной семье. Но как это сделать, когда я нахожусь в нашем доме и каждая вещь напоминает о нем? Все-таки это была не самая хорошая идея – подарить мне этот дом. Лучше бы подарил деньгами. А может, мне его продать, чтобы не мучиться?..

– Обед! – громкий голос Лариски вырывает меня из печальных раздумий.

Мы возвращаемся на кухню и приступаем к приготовлению обеда. Запекаем в духовке мясо и режем салат из свежих овощей. Обедать решаем на открытой веранде. Сервируем круглый стол и усаживаемся.

– Ра-а-ай, – довольно тянет Лариска, закидывая в рот куски ароматного жареного мяса, и осматривается по сторонам. – Свежий воздух, травка, цветочки, солнышко, птички поют – я здесь остаюсь жить. Еще бы винца красного под мяско, но не хочу тебя соблазнять, да и за рулем я.

– Да, хорошо тут, – соглашаюсь я. – Но далеко от Москвы. А я без машины, как буду добираться на съемки?

– Купи уже себе машину и добирайся на здоровье куда угодно и когда угодно!

– Нет, я боюсь водить. Некомфортно мне как-то. Не мое это.

– Ну тогда не знаю, что тебе делать.

– Может, продать этот дом к лешему? Столько воспоминаний сразу нахлынуло… Они же не рассосутся в миг, а будут меня постоянно точить.

– Не знаю, что тебе и посоветовать, – качает головой Лара. – Одно могу сказать – делай так, как тебе сердце подсказывает. И ешь давай, а то мясо стынет!

После обеда мы с Ларой надеваем купальники и вытаскиваем на солнечную зеленую лужайку из дома лежаки. Достаем из морозилки по ванночке мороженого и располагаемся на лежаках с ложками и мороженым в руках.

– Божественно, кайфово, бесподобно! – выражает свое восхищение Лара и блаженно отправляет ложку с мороженым в рот.

– Потрясно, обалденно, офигительно! – подхватываю я, подставляя лицо солнцу.

Не успевает Лара проглотить мороженое, как звонит ее телефон, нарушая этот бесподобный и офигительный момент.

– Ну кто там еще так не вовремя??? Убью, кто бы ни был!!! – взрывается она, поднимает телефон с травы и смотрит на экран.

– Это Валера! – вскрикивает она не свои голосом, бросает мороженое, срывается с лежака и как ошпаренная несется в дом говорить с Валерой.

Я неодобрительно смотрю ей вслед. Как же люди глупеют от любви прямо на глазах. Крышняк так и сносит. Вроде только что была адекватная женщина, и бац, понеслась на крыльях любви как сумасшедшая. Неужели я такая же?..

Лариска возвращается через пять минут и садится на мой лежак.

– Кать, – виновато смотрит на меня и загораживает собой солнце. – Валера пригласил меня сегодня вечером в Большой театр на «Лебединое озеро». Билеты уже куплены.

– Как романтично, – холодно замечаю я. – И?..

– Ты не обидишься, если я сгоняю в Москву на балет, а завтра приеду за тобой? Успеем и позагорать, и покупаться.

– Я так и знала, – печально вздыхаю я. – Не обижусь.

– Правда?

– Правда-правда, – пытаюсь криво улыбнуться. – Свидание с Валерой – святое дело. А «Лебединое озеро» в Большом и подавно. А я тут в одиночестве позагораю, мороженку поем…

– Спасибо тебе, Катюшка! Ну я побежала переодеваться!

Лара чмокает меня в щеку и бежит в дом. Я провожаю ее грустным взглядом и отправляю в рот ложку мороженого. Через полчаса подруга уезжает, побибикав мне на прощание, и я остаюсь одна.

Еще немного позагорав и наевшись мороженого, я иду в дом и принимаюсь за уборку. Затем привожу в порядок заросшие сорняками клумбы – вырываю траву и поливаю цветы.

Незаметно наступает вечер, постепенно сгущаются сумерки. Я разжигаю камин в гостиной, включаю уличные фонари, накидываю кардиган и иду прогуляться по саду.

Когда в саду становится совсем темно, я возвращаюсь в дом. Вхожу в сумрачную гостиную, слабо освещаемую отблесками огня в камине, и вдруг замечаю мелькнувшую у двери тень и слышу шум чужих шагов.

– Кто здесь??? – вскрикиваю я дрожащим голосом и хватаю первое, что попадается под руки – швабру, оставленную после уборки.

Свет в гостиной неожиданно включается, и я вижу Макса, стоящего в дверном проеме.

– Привет, Кать, – тихо произносит он.

– Ты???.. – отбрасываю швабру в сторону, внутри все клокочет от пережитого ужаса и досады. – Ты меня напугал до смерти! Я чуть не родила от страха!

– Прости. Я не хотел.

– Я думала, что ты уже давно ту-ту… в Штаты улетел!

Сердце бешено колотится и чуть не выпрыгивает из груди. Надо честно признаться самой себе, что я безумно рада видеть Макса. Появляется слабая надежда, что он передумал улетать в Америку и приехал на дачу, чтобы увидеть меня.

– Завтра утром улетаю, – разбивает он тут же мою надежду, подходит к камину, садится на корточки и греет руки у огня.

– А здесь что забыл?

– Да вот, за вещами кое-какими заехал, – неуверенно произносит Кузнецов.

– Понятно, – разочарованно бросаю я и отхожу к окну.

Открываю раму и смотрю в темноту сада, вдыхая свежий прохладный воздух и стараясь успокоиться.

– Катюх, – Макс неслышно подходит сзади, – не знаю, как сказать… В общем, я не за вещами приехал. На кой мне старые шмотки?

– А зачем? – мой голос предательски дрожит, а надежда