В андроне догорала жаровня. Мстители склонились над сундуком. Отогнув медную скобу орехоколом, Тимофей поднял крышку. В свете факела тускло блестели золотые монеты.

— Дарики! — выдохнул Тимофей. — Так вот для кого капитан возил орихалк с рудника... Из Эфеса прямой путь в Сарды... Ну и сволочь был этот Гелесибий. Мало того что душегуб, так еще и предатель.

Батт подцепил монету с изображением лучника в персидской тиаре и с интересом ее разглядывал. Его ожесточенное схваткой лицо смягчилось.

Наксосец посмотрел на товарища:

— Зови сюда всех!

Когда Херил, Геродот и Хрисонета собрались в андроне, Тимофей снова открыл сундук. Саммеот с долонкой изумленно уставились на сокровище. А вот в глазах Геродота сквозило сомнение.

— Поровну поделим? — голос Тимофея дрожал от волнения.

Прежде чем кто-то из мстителей успел ответить, Геродот твердо заявил:

— Никак не поделим!

— Это почему? — вскинулся Тимофей.

— А как ты их тратить будешь? — раздраженно спросил галикарнасец. — Стоит выложить дарик на стол трапезиту, как он тут же кликнет стражу. Тебе сначала руки заломят, как персидскому шпиону, и бока намнут, а уже потом спросят, откуда золото.

— Расплавим, — нашелся саммеот.

— У тебя что, плавильная печь есть? — в голосе Геродота звучала издевка. — Понесешь дарики кузнецу, так он тебя сразу архонту сдаст.

Батт слушал перепалку друзей с озадаченным выражением на лице. С одной стороны, на свою долю добычи он купил бы отличный керкур, набрал новую ватагу и вернулся к прежней лихой, но сытой жизни.

С другой стороны, галикарнасец был прав: после того, что Ксеркс натворил в Элладе, за персидские деньги можно было оказаться в десмотирионе, а то и расстаться с головой.

Конечно, участник битвы при Марафоне, Платеях или Фивах легко докажет властям свое право на персидское золото, если подробно объяснит, где служил, в каких войсках и под чьим командованием, а потом опишет, как ему досталась военная добыча.

Свидетели всегда найдутся в его родном деме. Но Батт проливал кровь не персов или их союзников, а мирных купцов, которым не повезло нарваться на его засаду.

— Вы мне доверяете? — спросил Геродот, посмотрев на соратников.

Каждый подтвердил свое согласие отрывистым ответом или кивком.

Тогда галикарнасец продолжил:

— Зачем рисковать жизнью из-за чужого богатства? Эти деньги Гелесибий получил от врага. Так он и сдох как собака... Считаю, что мы должны передать золото в казну Делосской симмахии. Расписку я вручу таксиарху афинского отряда, в котором мы с Тимофеем служим... По рукам?

Друзья снова согласились.

Только Батт мрачно смотрел на дарики, не произнося ни слова. Он все еще раздумывал.

— А ты что скажешь? — спросил его Геродот.

— Мои руки по локоть в крови, — процедил наксосец

По мне и так топор палача плачет... Но Хиос сделал нас побратимами. Херил спас меня, я — вас. Поэтому решайте сами, достоин я награды или нет.

— Хорошо, — взял слово Херил. — У меня такое предложение... Нам все равно надо плыть на Делос. И чем скорее, тем лучше, пока архонт не прислал карателей... Кто-то из рабов попал на рудник обманом — как Геродот и Тимофей. Но большинство оказались в рабстве по закону. Мы подняли восстание, охрану перебили, казнили управляющего... Если не скроемся, то ответим за бунт. А в храме Аполлона Делосского можно просить убежища. Заодно и деньги передадим в казну симмахии. В общем, так... Считаю, что тридцать монет надо отдать Батту на покупку керкура. На. нем и поплывем.

Заявление саммеота было встречено одобрительными возгласами.

— Тогда уж тридцать одну, — довольно заметил Батт. — Нас лодка ждет. С Клеокритом надо рассчитаться... Одного дарика ему хватит. Если спросят, где взял, он скажет, что вытащил монету возле рифа сетью вместе с илом. Там корабли часто бьются... Ему поверят.

— А как ты на дарики будешь покупать корабль? — спросил Херил.

— Найду продавца среди пиратов, которые плавают в Ионию или Карию, — объяснил наксосец. — Это все еще персидская земля, там дарики в ходу.

На том и порешили.

Беглецы двинулись по просеке к Медной пристани. Сундук тащили на волокуше, в которую впряглись Геродот и Тимофей. Батт с Херилом вышагивали впереди. Хрисонета приглядывала, чтобы ноша не свалилась с жердей.

А над лагерем рудокопов уже поднимался столб черного дыма — горели бараки вместе с домом управляющего.

4

466 г. до н.э.

Делос

Во второй половине дня Борей окреп.

Очертания острова Миконос таяли в белесом мареве. Над гранитными вершинами Анийских гор застыли катыши рыхлых сиреневых облаков. Постройки у подножия хребта казались белой коркой по краю степного солончака.

Морской караван паломников обогнул северную оконечность Миконоса, после чего взял курс на Делос. Вереницу кораблей возглавляла триаконтера архонта Хиоса.

Таран флагмана грозно нацелился на темнеющую вдали безлесную гору Кинф. На расстоянии Делос и впрямь походил на комок земли, поднятый со дна трезубцем Посейдона.

Керкур Батта шел за лембом соседнего с Хиосом острова Псара. Когда блеснул огонь Северного маяка, беглецы опустились на колени.

В благоговейном молчании зазвучал голос Херила:

— Вспомню — забыть не смогу — о метателе