В состав Иноземья входит пять провинций и столица. Шумные торговые города Срединья, тихие болота Пасмурья, вечные морозы Никогданья, засушливые пустыни и горы Запределья, а также ядовитые руины Паслена, ныне известные как край Последствий. Только в столице, Вечнограде, царила вечная весна, цветы могли распускаться круглый год, а деревья Чужелесья никогда не сбрасывали листву. Это, помимо правящего дома, и дало название городу. В столице ничего не умирало. По крайней мере, до недавнего времени.

– Мой дядя – лорд Оберон, – сказала она. – Я из Пасмурья.

– О. То есть ты их кузина?

Она не спросила, про кого я.

– Ну почти. – Она махнула рукой, будто отгоняя мух. – Моя мать также приходится троюродной сестрой королеве Силии или вроде того. На самом деле меня сначала хотели обручить с принцем Сайоном.

Она так небрежно это бросила, будто в этом не было ничего примечательного. Я же уставилась на нее во все глаза, не зная, что страннее в этой ситуации.

– Но ты же его кузина.

– Мы все связаны кровью. Осталось не так уж много фейри, владеющих сильной магией, – пояснила она, будто оправдываясь. – По крайней мере, не в этой части страны. Много лет назад было решено, что я стану следующей королевой-консортом[8], независимо от того, кто наденет корону… но обстоятельства изменились.

Я несколько раз моргнула, не зная, что сказать.

– Почему?

Она фыркнула, на этот раз явно скрывая искренний смешок.

– Наша магия слишком совместима. Не то чтобы это было так важно, но…

Несколько минут я переваривала эту информацию.

– И в чем же ваша магия схожа?

Она покосилась на меня.

– Кого ты имеешь в виду? Меня? Или принца Сайона?

– Вас обоих.

– Если говорить простым языком, то мы – иллюзионисты. Большинство Вечных владеют той или иной иллюзией. Сайон умеет вызывать боль.

– А… – Я не знала, что сказать по поводу этого тревожного открытия. – А ты тоже вызываешь боль?

– Не совсем. – Кажется, она не хотела вдаваться в подробности.

Я быстро сменила тему.

– А что насчет Гвидиона? Ты же его невеста, верно?

Ее лицо снова стало угрюмым, и я, хоть убей, понятия не имела почему.

– Как я и сказала, – пробормотала она, – все изменилось.

Мы с Талией разделились у кухни, и непреодолимое чувство тоски по дому охватило меня. Что странно, потому что раньше я ненавидела почти каждую секунду своего пребывания здесь, внизу. Но сейчас то время, по сравнению с нынешними обстоятельствами, казалось чудесным.

Из кухни доносился восхитительный запах жареного мяса и рагу, и желудок заурчал, хотя я только что поела. Я чуть не застонала, а изо рта потекли слюнки. Толкнув дверь на кухню, я оказалась в привычном круговороте, который раньше видела каждый день. Я подавила вздох облегчения от того, насколько все вокруг было знакомым.

Когда дверь со стуком захлопнулась, все взгляды обратились на меня.

Я ожидала подобной тишины. Я привыкла, что люди боятся меня. Ненавидят. Думают, что моя склонность привлекать внимание фейри каким-то образом передастся и им. К чему я не привыкла, так это к тому, что люди падают на колени и кланяются мне.

Как и те фейри-дворянки, слуги немедленно отреагировали на мое появление, хотя, быть может, с большим удовольствием. Кто-то склонил голову, а кто-то упал на пол, некоторые, казалось, были действительно рады меня видеть – новое для меня ощущение.

Возможно, это нормальная реакция на мое появление – просто я упустила ее из-за того, что Вечные заперли меня. Намеренно ли они меня изолировали? И почему?

Единственные, кто почти не отреагировал на мое появление, были Бэйра, деловито помешивающая что-то на плите, и Энид, настороженно наблюдающая за происходящим из дальнего конца комнаты. Я улыбнулась ей, и она быстро кивнула в ответ.

– Хватит кланяться, – сказала она достаточно громко, чтобы все услышали. – Во имя Эшлин, это же просто Лонни в платье. И даже не самом красивом.

Я открыла рот, чтобы огрызнуться в ответ и сказать, что в ней тоже нет ничего особенного, но вместо этого почувствовала комок в горле. Я не плакала целый год. Впервые после истерики в темноте подземелья я разрыдалась, осев на пол кухни.

Бэйра заварила чай и с радостью принялась готовить для слуг – но только после того, как я заверила ее, что Баэл разрешил мне кормить всех, кого захочу. Когда я успокоилась и почувствовала такую безмятежность, какой не ощущала уже год, я отставила чашку на столик и поднялась на ноги.

– Я хочу сходить в свою старую комнату.

– Тебе не нужно наше разрешение, – бросила Энид со своего места у огня.

– Эм… да, точно.

Я сделала несколько шагов в сторону коридора, но она окликнула меня:

– Учти, что там уже ничего не осталось.

Сердце предательски защемило. Я знала, что так может случиться. Прошел целый год, но все же… Легкие будто заполнились водой.

– А что случилось с вещами?

Она прищурилась и сказала, как бы оправдываясь:

– Твоя одежда досталась другим девушкам.

Я кивнула. Справедливо. Так обычно и случалось, если кто-то… умирал. Происходило это довольно часто, и все держались настолько далеко друг от друга, насколько возможно.

Она неловко отвела глаза.

– Думаю, ты не понимаешь, каково нам было.

Я покачала головой.

– Ты в порядке?

Ее глаза расширились.

– О чем ты?

Я неопределенно махнула рукой.

– Ну, ты же была там. Когда…

Она резко хохотнула и закрыла глаза.

– О, я ничего не помню.

Она направилась к моей бывшей комнате, и я последовала за ней, разрываясь между отчаянной жаждой что-то узнать и нежеланием ее расстраивать. Она помогла мне тогда, хотя мы не дружили. И, конечно, не были так близки, чтобы доверять друг другу.

– Я помню, как Рози – вернее, полагаю, тебя – забрал принц Баэл. – Она вздрогнула. – Это было ужасно. Теперь это имеет больше смысла, раз это была ты. Ведь с Рози никогда ничего подобного бы не случилось, верно?

Почему-то я чуть не рассмеялась. Энид совсем не изменилась, и меня это удивительным образом успокоило.

– Понимаю. Рози никогда… э-э… – в горле снова встал комок, – не поднимала шум.

– Именно! – яростно ответила Энид, останавливаясь перед дверью, которая раньше вела в мою спальню. – Фейри всегда тебя замечали, а ее нет. Поэтому, когда произошло то нападение, мы все думали, что это ты.

Я кивнула.

– Справедливо.

– Мятежники не трогали слуг, так что большинство из нас осталось в порядке. Мы были потрясены – это да. Но остались живы. Потом мы попытались вернуться в замок, и вдруг началась охота… Я