Шрифт:
Закладка:
Сражение при Темешваре
Юзеф Бем должен был соединиться с Гёргеем. Но барон Юлиус Якоб фон Гайнау, несмотря на значительное превосходство венгерских сил, решился действовать против Генриха Дембинского наступательно, атаковав его при Темешваре.
Союзники атаковали венгров как раз в тот момент, когда Юзеф Бем только принял командование от Дембинского. Но, несмотря на правильные распоряжения Бема и на чрезвычайное мужество венгров, они были совершенно разбиты. После этого «южная» группировка Юзефа Бема перестала существовать.
Известие об этом поражении, переданное Лайошем Кошутом Артуру Гёргею 30 июля, показало ему всю безвыходность его положения.
Ему оставался только один свободный путь – на восток, в Трансильванию, но и там его ожидали войска генерала А.Н. Лидерса, между тем как армии князя Паскевича и барона фон Гайнау, конечно, не преминули бы быстро последовать за ним. Совершенное поражение «южной» группировки Юзефа Бема отнимало всякую надежду на какой-либо успех в будущем.
Собственные войска Артура Гёргея пали духом. Материальные его средства к продолженою войны были почти полностью истощены. И Гёргей пришел к убеждению, что дальнейшая борьба возможна только для удовлетворения личных, а не национальных интересов: армия его осталась одна, без денег, без снарядов, без продовольствия и, наконец, без надежды на какую-то помощь.
Сообразив все это, Артур Гёргей тотчас решился как можно скорее прекратить бесполезную борьбу, по возможности с меньшими для Венгрии потерями, чтобы избавить отечество, которое он был уже не в силах спасти, по крайней мере, от бедствий войны.
Со своей стороны, Лайош Кошут уполномочил Гёргея заключить мир, но только непременно с русскими.
Короче говоря, разгром «южной» группировки повстанцев поставил в безвыходную ситуацию также и их «северную» группировку Артура Гёргея, которая капитулировала 1 (13) августа 1849 года вблизи селения Вилагош.
Русской армией было взято 34 знамени, 31 штандарт, 24 000 рублей, а также пленными вся армия Гёргея в числе 30 000 человек, все ее обозы и парки.
Капитуляция венгерской армии перед русскими войсками. Худ. Йозеф Фрейзауф
М.Д. Лихутин, служивший тогда офицером генерального штаба, в своих «Записках» описал потом это так:
«1 августа главная квартира армии готовилась выступить в Грос-Вардейн, занятый уже нашими передовыми войсками, как вдруг получено известие, что Гёргей вступил в переговоры о сложении оружия. Весть эта мгновенно облетела город. Многие не хотели верить. Все были удивлены, поражены неожиданностью. Профессор Закани говорил, что это невозможно, что Гёргей не такой человек, чтобы мог опозорить себя поступком во всяком случае горьким для народного самолюбия. Выступление главной квартиры было на время отложено. В следующие дни на стенах домов появилась прокламация на венгерском языке, объявлявшая о сложении 1 (13) августа у Вилагоша оружия всею армией Гёргея; она при этом состояла из 30 тысяч человек, 8 тысяч лошадей и 141 орудия. Сомнений не было. Война кончена, потому что Гёргей был лучший генерал, и его армия состояла из лучших войск Венгрии».
Кстати, о причинах, заставивших Артура Гёргея сложить оружие, сначала ходили разные слухи. Венгры говорили об измене. Потом мало-помалу обстоятельства разъяснялись.
Капитуляция венгерской армии перед русскими войсками
М.Д. Лихутин пишет:
«По слухам, исходившим от венгерцев, прямою и окончательною причиной, заставившею Гёргея положить оружие, было поражение у Темешвара. Но об этом в массе русских войск не было известно точно; многие не придавали успехам австрийцев большого значения Рассказывали, что, созвав к себе на военный совет многих начальствующих лиц своей армии, Гёргей объяснил им положение дел и высказал мнение, что им, окруженным со всех сторон неприятелем, ничего не остается делать, как положить оружие; он мог бы еще длить войну некоторое время, но она кончилась бы, может быть, совершенным истреблением венгерских войск. Его мнение было принято: сложение оружия решено приговором военного совета, что отстраняет от Гёргея личную ответственность. Это была минута трогательной сцены: венгерцы отказывались от всех своих подвигов и трудов, от надежд на будущее, от самостоятельности и величия своего отечества, расставались с любимым вождем и боевыми товарищами, с которыми так долго делили опасности, и, полные еще сил, не разбитые, отдавались во власть австрийцам, которых привыкли побеждать. В зале, где собрались военные у Гёргея, слышались одни рыдания; офицеры плакали как дети».
После такого решения Артур Гёргей отправил командиру русского 3-го пехотного корпуса генералу Ф.В. Ридигеру письмо следующего содержания:
«Вам, без сомнения, известна горестная история моего отечества. Я не стану утруждать вас повторением событий, состоящих между собою в непостижимой связи и вовлекших нас в отчаянную борьбу – сначала за наши законные преимущества, а потом за самое существование. Лучшая и, смею уверить, большая часть народа не искала легкомысленно этой борьбы, но выдержала ее с честью, твердостью и успехом, при помощи многих честных людей, не принадлежащих к венгерскому народу, но по связям своим вовлеченных в борьбу вместе с нами. Европейская политика требовала, чтобы император России соединился с Австрией для покорения нас и тем сделал невозможною дальнейшую борьбу за конституцию Венгрии. Так и случилось. Многие венгерские патриоты предвидели и предвещали это. История нашего времени обнаружит, что именно заставило большинство венгерского временного правительства не послушать голоса предвещателей. Временное правительство более не существует. В минуту величайшей опасности оно оказало себя слабым. Я – человек действия, но не действия бесплодного, признал дальнейшее кровопролитие бесполезным и пагубным для Венгрии; я признал это при самом начале русского вмешательства; и ныне я пригласил временное правительство сложить свою власть безусловно, потому что дальнейшее его существование сделало бы будущность отечества более горестным, более плачевным. Временное правительство, признав это, добровольно отказалось от своей власти и передало ее мне. Я, по крайнему моему убеждению, пользуюсь этим обстоятельством для предупреждения дальнейшего пролития человеческой крови и бедствий моих мирных сограждан, которых с моими слабыми силами я не в состоянии долее защищать, по крайней мере, от бедствий войны, и безусловно складываю оружие, а это может быть послужит поводом к тому, что и все другие предводители отдельных от меня отрядов венгерских войск, признав, как я, что ныне для Венгрии ничего лучшего невозможно сделать, вскоре последуют моему примеру».
