Шрифт:
Закладка:
«Это многое объясняет, кроме того, почему он такой дебил. Погоди-ка, а с чего ты вдруг такой любезный стал?»
Оксана открыла глаза и уставилась на закопчённый от сажи потолок. Какая-то дикая, но по-своему логичная мысль блуждала где-то на задворках её сознания. Девушка попыталась поймать нахалку, но та убегала так, словно стащила ведро крыжовника. Сыщица сделала пару глубоких вдохов и начала анализировать всё, что произошло с ней за последние полгода. Задача оказалась непосильной, поэтому она переключилась на последние недели.
«Слушай, опиши меня. Не в службу, а в дружбу. Юльку ты вон слюнями чуть не залил, да и остальных. А обо мне никогда ничего толком не говорил».
Свисавший с потолка паучок качнулся на паутине и приземлился на лоб спящему мужичку. Обитатель изолятора поморщил во сне лицо, но просыпаться отказался. Тогда миниатюрное членистоногое, почувствовав полную безнаказанность, принялся сооружать ловушку для мух прямо в носу своего нового владения.
«Хорошо. Давай попробуем другой подход. Пожалуйста, опиши мою внешность».
Оказаться в компании престарелого алкоголика и двух проституток, которые вряд ли были сильно моложе, — не самая желанная возможность для незамужней женщины, пока ещё пребывающей в фертильном возрасте. Но и у этого обстоятельства определённо имелись свои положительные стороны. Пожалуй, впервые в жизни Оксана могла сказать, что она самая симпатичная из присутствовавших. Нельзя сказать, что на фоне Юльки её обычно считали замухрышкой, ведь на фоне Юльки её как правило вовсе не замечали. Но даже без подруги под боком она едва ли смогла выделиться даже на фоне свеже оштукатуренной трансформаторной будки. То, что сыщица не добрала в росте или обаянии, она с лихвой компенсировала своей выдающейся посредственностью.
«Ладно, сама виновата», — Оксана поджала губы и проморгалась, чтобы избавиться от лишней влаги в глазах. — «А теперь, пожалуйста, ты не мог бы описать мою внешность немного добрее. Хотя знаешь, пожалуйста, опиши мою внешность намного добрее».
Видела бы её сейчас Юлька, расплавилась бы от умиления. Брюнетка никогда об этом не говорила, но она всегда считала, что на пороге рыданий Оксана выглядит милее всего. За неё в этом вопросе прежде всего, конечно, говорила безграничная любовь, но крупица истины также присутствовала. Нет, Оксана не была писанной красоткой. Её фотографии в социальных сетях собирали обычно два лайка — от Юльки и от мамы. Когда мальчики заявляли, что хотели бы с ней подружиться, именно это они и имели ввиду. Да что уж там говорить, за все годы проведённые на сайтах знакомств, она не получила ни одной фотографии чьих-либо гениталий.
«Я же просила добрее», — губы девушки затряслись, а глаза заблестели от слёз.
Однако, несмотря на всё это, у Оксаны имелись пара козырей в рукаве. Её внешность не отличалась яркостью или математической выверенностью, но она бесспорно была подкупающе настоящей. Любой смотрящий на неё понимал, что смотрит именно на Оксану, а не на трёхсантиметровую прослойку косметики и девятичасовую работу парикмахеров и визажистов. Кроме того, пусть массовый потребитель и восторгается клонированными красотками по типу «жена футболиста», но в мире есть и те, кому по душе что-то интересное, уникальное. И внешность Оксаны была именно такой — интересной и уникальной.
«Спасибо, наверное. А номеров тех, кому по душе интересное у тебя случаем нет? Хотя оставим эту мысль до лучших времён. Пожалуйста, покажи мне Белого Кота».
Как тот алкоголик только мог уснуть на этой скамейке? Её же, наверное, создавали для нужд инквизиции не иначе. Жёсткая, неровная, а вдобавок ещё и узкая. Требовались немалые усилия, чтобы просто лежать на ней ровно, не говоря уже о сне. Любой вдох мог нарушить концентрацию и сбить равновесие. Именно это и произошло с Оксаной. Девушка неудачно зевнула и сорвалась со скамейки прямо в чернеющее ничто.
Оксана не помнила, как ударилась о землю. Когда она осознала себя, то уже стояла посреди депрессивного вида пустыря, который казался слишком мрачным даже для кладбища. Девушка сделала несколько неуверенных шагов вперёд. Из темноты прямо рядом с ней материализовалась фигура в чёрном балахоне и маске Белого Кота. Была ли она здесь всегда или появилась только что, сказать не получалось. Оксана протянула руку, чтобы сорвать маску, но Белый Кот был уже в двадцати шагах впереди.
Из серого неприметного здания вышла женщина, которая могла поспорить объёмами с железнодорожной цистерной. Подметая подолом шубы снег, она дошла до внедорожника и с нечеловеческим усилием пропихнула себя внутрь салона.
Оксана собиралась подбежать к ней. Предупредить. Спасти. Но сделать это, сидя в машине, оказалось сложно. Автомобиль ехал прямо за Сухиной, даже не стараясь прятаться. Да в этом и не было особой нужды. Жертва всё равно вряд ли физически могла обернуться.
Когда Сухина поравнялась с заброшенным зданием, где раньше располагался музей природы, в её машину врезался автомобиль преследователя. Громко выругавшись, женщина принялась выбираться из машины. Однако не успела её нога коснуться земли, как мир перестал для неё существовать, а она перестала существовать для мира. Опрокинувшись на сидушку кресла, Сухина в последний раз моргнула и умерла.
Глава шестнадцатая, в которой раскрываются карты
На свободу Оксана вышла спустя двое суток под звуки нецензурной и крайне оскорбительной для органов правопорядка песни, которая орала из машины Юльки. Сотрудники полиции предпочли оставить этот перфоманс без внимания, разве что несколько человек тихонько подпевали себе под нос. С Оксаной они вели себя так, словно та была Медузой Горгоной: не встречались с ней взглядом и изо всех сил убеждали себя, что её на самом деле не существует. Даже когда пришло время выпускать её, ей никто не сказал ни слова. Молоденький офицер лишь открыл клетку и уставился в потолок.
Следующие дни прошли без приключений. Юлька каждый день устраивала мини-пиры, стараясь откормить Оксану после «тюремной баланды». Она хотела отвлечь подругу от тяжёлых мыслей, вызванных смертью Сухиной. Постоянно обвиняла саму себя за то, что уснула во время слежки. Изо дня в день повторяла, что вины героини ни в чём нет. Однако все её уговоры оказались напрасными. Нет, не потому, что Оксана продолжала корить себя, а потому, что она вовсе ничего не чувствовала. И вот это уже беспокоило её.
Убийство Мельникова стало шоком для неё, но только из-за того, что
