– Нельзя, Кай. Иначе нас ждет та же судьба. Не смотри…

Тейтамах стер набежавшую на глаза кровь и приблизился на шаг. Под ногами захрустели осколки зеркала. Он на миг опустил взгляд и вдруг вскрикнул. Зеленый свет, освещавший комнату, исчез. Посох выпал из его рук, а вместе с ним на пол рухнул и Лю. Кайсин вырвалась из объятий Си Фенга и бросилась к юноше. Тот еле шевелился и слепо хлопал глазами.

– Лю! Лю! – рыдала Кайсин, пытаясь привести его в чувство. – Вставай, Лю!

– Нет. Нет-нет-нет… НЕТ!

Девушка обернулась на крики и увидела сидевшего на коленях Тейтамаха, державшего в руках осколки зеркала.

– Не может быть… – Евнух лихорадочно метался взглядом между зеркалом и Лю. – Где… где ты взял его? Где ты взял его, чернь?

Лю слабо пошевелился. Кайсин изо всех сил пыталась его поднять, но он был слишком тяжел.

– Беги, Лю, беги, – шептала она.

– Кай…

– Ты хоть знаешь, что ты наделал, грязный оборванец? Ты… ты разбил его! Разбил компас У-Синь! Вонючая вшивая шавка! – Он схватил трость, подскочил на ноги и вновь призвал силу.

Лю рывком подбросило в воздух. На этот раз Тейтамах не церемонился. Он подтянул Лю к себе, сорвал с него одежду и поднес осколок к его сердцу.

– Говори! Где ты взял зеркало? – Не дождавшись ответа, он затряс тростью.

Кайсин увидела зеленую вспышку, а затем почувствовала, как воздух вокруг нее уплотнился. Незримая гигантская пятерня заключила ее в кольцо и оторвала от пола. На миг все вокруг превратилось в размытое пятно, а когда Кайсин опомнилась, она уже висела рядом с Лю, подобно кукле-марионетке.

К ее горлу прикоснулось что-то холодное и острое.

– Отвечай, или я перережу ей глотку! – раздался голос Тейтамаха.

Послышался звериный рык. Огромная тень Си Фенга накинулась на евнуха, но тот просто отмахнулся от него, как от комара. Телохранителя отбросило в сторону и пригвоздило к стене. Си Фенг рычал, плевался, пытался вырваться из незримых пут, но чем сильнее сопротивлялся, тем туже они затягивались.

– Я не ждал ничего иного от такого дикаря, как Генерал-Буря. – Он перевел взгляд на Лю и повторил вопрос: – Где ты взял зеркало? Ответь, если не хочешь лишиться своей подружки.

С этими словами Тейтамах надавил острием осколка на кожу Кайсин. Она почувствовала, как по шее потекла капля крови, и запищала от резкой боли.

– Я скажу! Скажу, – вдруг выкрикнул Лю. – Не трогай ее.

– Умница, – кивнул Тейтамах. – Я жду.

Кайсин беспомощно свисала на невидимых нитях, слушая рассказ Лю о его злоключениях в подземельях под городом. Он ни разу не упомянул имени Жу Пеня, чему девушка была только рада. Ни Малыш, ни Лю не должны были быть втянуты в это безумие. Кайсин корила себя за то, что не настояла на своем и позволила проводить ее до покоев. Она допустила все это. Она виновата. И сейчас, смотря, как он висит рядом, скованный злой волей ненавистного обидчика, могла лишь рыдать и ждать судьбы, которую им уготовят.

Никто не придет на помощь.

Просто некому.

– Так, значит, это по твоей милости была разрушена усыпальница Прародителей… – Тейтамах задумчиво поглаживал пальцы. Его гнев, кажется, утих. – Ты спутал нам все планы. Уже только за это тебя стоило бы убить. Прямо здесь.

Он нахмурился, отчего его щеки сползли на воротник, и начал мерить комнату шагами. Пленники все так же висели в воздухе, вынужденные слушать его размышления.

– Столько лет потрачено впустую. Придется начинать все сначала. Десятки лет… Какой позор. Нас опередил грязный оборванец. Хозяин будет недоволен. Кому-то придется ответить. Но все это потом. Потом… – Тейтамах резко остановился и повернулся к Кайсин. – Ты! Ты же видишь силу, что окружает меня? Да… Видишь. Ты еще послужишь мне и магистру Шень Ену. О да, еще не все потеряно, если только… Он ведь не касался тебя? Этот грязный червь не трогал тебя там?

Девушка затрепыхалась и попыталась что-то сказать, но получилось лишь промычать. Евнух приблизился к ее лицу и шумно втянул воздух носом.

– Нет, ты цела. Чудно. Славно. Ты будешь делать в точности все, что велю тебе я или мой господин, взамен эта падаль останется жива. Ты поняла?

Кайсин усердно закивала. От осознания того, что может спасти Лю, на глазах навернулись слезы. На миг радость проникла в трепещущую душу, но затем Тейтамах заговорил снова:

– Прекрасно. Но все же осторожность не повредит. Чтобы ты не передумала, я оставлю этому сопляку подарок.

С этими словами он наклонился и поднял крупный осколок зеркала. Оценив его взглядом, евнух обмакнул острый кончик в ране на шее Кайсин, резко замахнулся и вонзил его в сердце Лю. Юноша закричал, но Тейтамах продолжал погружать осколок все глубже и глубже. На его руку брызнули потоки крови. Она водопадом струилась по животу Лю, стекала по одежде и присоединялась к лужицам слез на полу. Кайсин смотрела, округлив глаза от ужаса. Она не понимала, что происходит. У нее уже не осталось сил о чем-то думать. Мир покачнулся, и она наверняка упала бы, не будь невидимых пут.

Наконец евнух остановился, что-то пробормотал и стукнул тростью. Зеленый камень в навершии ярко вспыхнул.

– Вот и все, – улыбнулся Тейтамах. Он надломил зеркало, оставив острие глубоко внутри раны. Ее края быстро стянулись, но кровь до сих пор не унималась. – Лучше бы он умер, птичка. Его ждет судьба много хуже. И все благодаря тебе.

– Что вы сделали? – всхлипнула Кайсин.

Узы ослабели, и девушка мягко опустилась на забрызганный пол.

– Твой дружок лишил моего господина важной вещи. За это ему придется стать твоим жалким отражением. – Тейтамах убрал трость, и сила, что держала Лю и Си Фенга, испарилась. Он грубо сунул остатки зеркала в руки девушки. – Помни о нашем уговоре. Он будет жить, пока ты подчиняешься. Стоит тебе ослушаться, и осколок в сердце закончит его никчемную жизнь.

– А что с Си Фенгом… – промямлила Кайсин, из последних сил подползая к Лю.

– Он посмел поднять руку на господина. Ты и сама знаешь, что его ждет, птичка, – тихо сказал Тейтамах и направился к выходу из комнаты. – Мои люди унесут эту падаль туда, где ей самое место. Приведи себя в порядок. К ужину я хочу видеть тебя во всей красе.

Тейтамах перешагнул через поваленную дверь и поверженных стражников и вышел прочь. За окном уже рассвело. В саду ожили птицы. Сойки громко щебетали песни, сновали по деревьям, радуясь восходу. Где-то прокричала дзюкайская мартышка. Послышался шорох крыльев недовольной совы.

И только в темной комнате,