— В комнате чисто. Пойдем.

— Вот и все? — Я хмурюсь. Это были всего лишь две минуты веселья, но за эти две минуты мы наверняка сделали чертовски много. В комнате разбросаны тела, все они преданы Олегу. По крайней мере, это так.

Мы выходим под покров ночи,

Лео рядом со мной, наготове к любым неожиданностям с пистолетом в руках. Я быстро перезаряжаю пистолет, не желая рисковать. Вполне возможно, что кто-то прячется в засаде. Но все остается тихо.

Я поручил своим лучшим солдатам захватить здание и конфисковать оружие на месте. Теперь Козловы официально торгуют оружием.

— Олег теряет хватку. Эта работа была детской игрой, — говорит Лео, разочарование не скрыто в его словах, когда он садится за руль бронированного «Ленд Ровера». Спустя несколько мгновений Даниил открывает заднюю дверь и присоединяется к нам в машине.

— Ну, это было весело. — Он наклоняется между двумя передними сиденьями с дикой улыбкой на лице.

Лео с визгом уносится в ночь, а я бросаю последний взгляд на склад, который теперь принадлежит нам. Собственность Козлова.

Извращенное удовлетворение переполняет меня. Я еще на шаг приблизился к тому, чтобы увидеть, как сгорит Олег Антонов и его империя.

* * *

Вернувшись в наш офис, мы все еще находимся в восторге от успешной миссии, даже такой простой, как захват оружейного склада Антоновых.

Лео поднимает свою рюмку и чокается ею с моей.

— Za zdаrovie, — говорит он. — За память о папе.

— За восстановление его империи, — добавляет Даниил, запивая порцию.

— К черту это. За создание нашей собственной империи. — Я наслаждаюсь жжением, когда жидкость стекает мне в горло, швыряя стакан на стол. — Что папа сделал для нас? — Мои слова окрашены горечью, старая рана открылась после того, как я узнал обстоятельства смерти нашей матери.

Лео вздыхает в свой бокал, а Даниил качает головой, но продолжает пить. Я не оставлю этот вопрос без внимания.

— Вы просто собираетесь игнорировать то, что мы узнали? Он не защитил ее, как следовало бы. — При воспоминании о бездыханном теле моей матери, раскачивающемся на веревке, у меня закручивается нож. Это видение будет преследовать меня до конца моих дней.

— В этом мире нет пощады, Андрей. Ты должен знать это лучше, чем кто-либо другой. — Даниил крутит в руке пустой стакан. — Папа сделал то, что должен был сделать, но ему было так же больно, как и всем нам. Если тебе нужно направить свой гнев куда угодно, обрати внимание на Олега Антонова.

Из моего горла вырывается рычание.

— Папа мог бы рассказать нам о Кире раньше. Он мог бы помочь найти ее. Он хранил секрет более двадцати лет и ничего не сделал, не сказал нам, что у нас есть сестра, которую воспитывает наш враг. — Я швыряю стакан в стену, внутри меня кипит гнев.

Ирония не ускользнула от меня. В тот день, когда Олег убил нашего отца, мы узнали, что он произвел на свет и воспитал нашу сестру. А теперь скажите мне, что это не пиздец.

Это означало оставить Олега в живых, пока мы пытаемся распутать запутанную паутину нашего генеалогического древа. После этого разоблачения мы проводили каждый день, пытаясь выследить нашу сестру. Все, что мы знаем, это то, что ей двадцать один год, и до пяти лет она росла в России. После этого след остывает. Независимо от того, кто ее отец, Кира разделяет нашу кровь, и она заслуживает места в семье Козловых, если она этого хочет.

— Он похоронил правду вместе с нашей матерью и продолжил жить во лжи. Он должен был уничтожить Олега много лет назад. Вместо этого он просто сделал вид, что ничего не произошло.

Тишина висит между нами, как наковальня. Они знают, что я прав, как бы они ни пытались защитить нашего отца. Он не убил Олега, когда у него была возможность, и, в конце концов, Олег убил его. Просто потому, что он мог.

Даниил выругался себе под нос, нахмурив губы.

— Это означало бы полномасштабную войну с мафией, к которой, я не думаю, американские власти отнеслись бы слишком благосклонно. Папа не хотел войны. В конце концов, он просто хотел мира. Он устал, Андрей, устал от этой жизни. Сейчас мы заканчиваем работу.

— Он прав, брат. Прошлое есть прошлое. — Лео встает и подходит к грязному окну с видом на пустынные железнодорожные пути. — Единственное, что мы можем контролировать, — это то, что будет дальше. И это то, что нам нужно обсудить. — Лео бросает серьезный взгляд в мою сторону. — Говорят, что Олег собирает свои войска, привлекая союзников из России. Вскоре он вылезет из канализации, под которой прячется, и ходят слухи, что он захочет вернуть под свое командование своих доверенных людей. Я уверен, что Олег замышляет нам отомстить, особенно после сегодняшнего вечера. Пришло время отправить ему Джорджию обратно.

Пол проваливается подо мной. План всегда заключался в том, чтобы послать Джорджию помочь нам найти Киру, прежде чем убить Олега раз и навсегда. Я знал, что этот день приближается, но теперь, когда он стал реальностью, от этой мысли у меня в горле подступила желчь.

Я чувствую, как сильно сжимается моя челюсть.

— Что ты посоветуешь?

— Поговорить с ней. Ей нужно знать, что ее введут в игру в ближайшие несколько дней.

Мой брат пристально смотрит на меня. Они знают, что происходит с Джорджией; мы этого не скрывали. Последние две недели она была моей днем и ночью. Она просочилась в мою душу, зарылась глубоко в мое существо. Я никогда не просил об этой связи, об этой отчаянной потребности и желании, но я не могу позволить этому отвлечь меня от конечной цели.

В конце концов, я надеюсь, что она достаточно сильна, чтобы уйти от меня и этого темного мира. Она заслуживает свободы больше всего на свете.

Даниил наклоняет голову, его рот сжимается.

— Я знаю, что тебе нелегко, но ты знаешь не хуже нас, что это наш лучший шанс найти Киру. У нас есть идеальная пешка. Теперь нам нужно сыграть в эту игру.

— Не называй ее, блядь, пешкой. — Резкие слова вылетают из моих уст прежде, чем я успеваю одуматься. — Ради бога, может быть, на этот раз мы сможем подняться выше того, чего от нас ждут. — В загробном мире братьев Козловых ожидает адское пламя; мы делали вещи, видели вещи, совершали дела, от которых нет искупления. Но непреодолимое чувство владения Джорджией заставляет меня остановиться,