Волан-де-Морт довел свою душу до предела, создавая семь крестражей. Она стала крайне неустойчивой – все легче расщеплялась, но с трудом могла выполнять свои прямые функции. Процесс начался еще на пятом курсе обучения в Хогвартсе, когда он создал первый крестраж. И в принципе считалось, что один крестраж – предел возможного для одного мага, однако Волан-де-Морт сумел разделить свою сущность семь раз в надежде, что это сделает его практически неуязвимым.

Как и в фантастике, люди уже давно стремятся выйти за пределы нашей реальности в какое-то новое существование. Исторически идея трансцендентности относилась к вотчинам философии и религии, но с течением времени все больше укрепляется представление о том, что вывести нас за пределы наших физических ограничений каким-то образом сможет наука. Не исключено, что технология трансцендентности уже не за горами.

Эйнштейн однажды заметил: «Реальность – всего лишь иллюзия, хотя и очень стойкая». Когда увлечение электричеством с треском ворвалось в жизнь, на заднем плане замаячила и идея трансцендентности. Бенджамин Франклин доставил электричество на Землю через громоотвод. Майкл Фарадей создал коктейль из электричества и магнетизма в динамо-машине. А оголенный седалищный нерв лягушачьей лапки подтолкнул Луиджи Гальвани к открытию животного электричества.

Но некоторых не покидало чувство, что за этим должно стоять что-то еще, более «темная» магия. Электричество, хоть и стало первой областью науки, материализовавшейся благодаря трудам Ньютона, имело долгую и легендарную историю. С древних времен люди холили и лелеяли доктрину о взаимном притяжении предметов. Подобные свойства янтаря, казалось, иллюстрировали саму идею добродетели, заключенной в особой субстанции. Словно по волшебству, чарующее свойство магнита передавалось другим предметам одним прикосновением. Примеров можно найти множество.

Этот климат изрядно подогрели Мэри Шелли и ее эпохальный «Франкенштейн». В июне 1816 года Мэри Уолстонкрафт Годвин и ее будущий супруг, Перси Биши Шелли, отдыхали вместе с лордом Байроном и другими друзьями на Женевском озере. Это был тот самый «год без лета» (объяснение невероятному похолоданию предложили лишь через столетие, обвинив в суровой погоде извержение вулкана Тамбора на индонезийском острове Сумбава, произошедшее за год до того), и удерживаемые на вилле непрекращающимися холодными дождями романтики коротали время в беседах и чтении. Среди прочих была прочитана антология мистических рассказов Fantasmagoriana («Фантасмагориана»), включающая восемь немецких историй о привидениях. Компания обсуждала и эксперименты Эразма Дарвина, основанные на воздействии электрического тока по методу Гальвани, где кусочек вермишели, хранившийся в стеклянной витрине, начал двигаться произвольным образом. Позже Мэри провалилась в кошмар наяву, в котором ей «привиделся бледный ученый, последователь оккультных наук, склонившийся над существом, которое он собирал воедино». Так и зародился «Франкенштейн».

По сути, это тоже история о трансцендентности, выходе далеко за рамки реальности. Виктор Франкенштейн – это своего рода реинкарнация Фауста, а подзаголовок романа, «Современный Прометей», отсылает к богоборческой истории о краже огня. Мечта Виктора – неограниченная власть с помощью науки, власть, созданная человеком, а не сверхъестественной силой. Виктор отвергает темные искусства алхимиков Старого Света – Парацельса, Альберта Великого и Агриппы Неттесгеймского – и видит будущее в ином. Он одержим самой сутью жизни и в итоге разгадывает механизм, с помощью которого мертвую материю можно оживить. В попытке добиться идеального творения Виктор создает анатомически верное, но гротескное существо, используя остатки трупов из склепов. Вдохновленный идеей новой необузданной науки, он достигает триумфа, сколь потрясающего, столь и ужасного.

История Мэри Шелли пришлась на самый пик моды увлечения электричеством. По всей Европе гуляли слухи о возможностях этой новой силы, проводились лихорадочные исследования потенциала электричества для поддержания и даже создания самой жизни. Надежды на мощь электричества видны в словах профессора Вальдмана о новой науке и ее волшебниках, словах, поразивших Виктора Франкенштейна: «Они прослеживают природу в ее сокровенных тайниках. Они подымаются в небеса; они узнали, как обращается в нашем теле кровь и из чего состоит воздух, которым мы дышим. Они приобрели новую и почти безграничную власть; они повелевают небесным громом, могут воспроизвести землетрясение и даже бросают вызов невидимому миру».

Однако этим надеждам так и не суждено было сбыться. И новой технологической попыткой трансцендентности стал машинный интеллект. Эволюционные теории Дарвина впервые были перенесены в мир машин британским романистом Сэмюэлем Батлером. В книге 1872 года «Едгин» (анаграмма слова «нигде») герой попадает в общество будущего, где запрещено технологическое развитие. Люди боялись, что машины эволюционируют, приобретут разум и сознание и в итоге поработят своих хозяев-людей.

«Сейчас все сложно, но насколько проще и понятнее станет еще через 100 000 лет? Или 20 000? Ибо человек в настоящее время верит, что его интерес лежит в данном направлении; он тратит неисчислимое количество труда, времени и мысли на то, чтобы машины становились все лучше и лучше; он уже преуспел в осуществлении многого, что когда-то казалось невозможным, и, кажется, нет пределов результатам накапливаемых улучшений, если разрешить передавать модификации из поколения в поколение». – Сэмюэль Батлер, «Едгин»

Что ж, опасность позволить машинам мыслить была обозначена на самой заре научной фантастики. Теперь же ученые считают, что люди могли бы сами стать машинами. Как только искусственный интеллект окажется достаточно продвинутым, инженеры смогут загружать человеческое сознание в машину. Предполагается, что сознание будет каким-то образом воспроизводиться в эмуляции работы мозга, и тогда любой желающий может быть заключен в капсулу подобно тому, как душа была заключена в крестраж.

Случись такое с вами, это и была бы подлинная трансцендентность. Ваш новый аватар может быть роботом или андроидом, или вы можете просто жить в виртуальной реальности. Но вы будете думать и действовать в тысячу раз быстрее и окажетесь гораздо лучше подготовлены к будущему. К тому же, как и в случае Волан-де-Морта, зачем останавливаться на одном? Если ваше сознание можно загрузить, почему не разделить себя на семь разных аватаров? Как бы вы себя чувствовали, совершив трансцендентный переход? Возможный ответ на этот вопрос можно найти в фильме 1994 года «Франкенштейн Мэри Шелли» режиссера Кеннета Браны с Робертом де Ниро в главной роли. В отличие от романа, Виктор Франкенштейн у Брана не только создает монстра, но и оживляет убитую им Элизабет, любовь всей своей жизни. Это странно трогательный, но в то же время тревожный и гротескный эпизод, где ожившая девушка осознает неестественную и ужасную вещь, которую над ней совершили. Элизабет впадает в неистовство, подавленная чудовищным состоянием неопределенности, в котором оказалась. Может статься, что наше восприятие трансцендентного перехода окажется именно таким.

Только ли волшебники и ведьмы машут палочками?

Красное дерево, розовое дерево, рябина, ель