– О, я вижу, ты зря времени не теряешь. – С этими словами в комнату стремительным ураганом ворвался Сирейли Праудмор.

– Закрой дверь, – скомандовала я, заметив по ту сторону любознательных очевидцев и одну подозрительную личность. Слугу, который ранее смотрел на меня с ненавистью.

Герцог артачиться не стал, закрыл дверь и скорбным голосом осведомился:

– Умерла?

Доктор послал в мою сторону вопросительный взгляд. А я… вспомнила самый‑самый слезливый момент в драме, которую смотрела не так давно, и начала хмыкать и выть.

– Подойди, – попросила я слёзно. – Мне надо тебе кое‑что сказать…

Сирейли чертыхнулся на ходу и снова проявил чудеса сговорчивости.

– Она жива, – тихонько прошептала я. – Но это секрет. Нам нужно сделать вид, будто Карен скончалась. У меня плохие предчувствия насчёт… ты понимаешь, о чём я.

– Тасий тоже не должен знать? – Сирейли быстро соображал.

Кивнула и добавила:

– Он в первую очередь.

– Что ж, док, – герцог внимательно посмотрел на пожилого специалиста, – под мою ответственность прошу вас подыграть. И вас, э…

– Мирибель, – представилась помощница доктора. – При необходимости я могу побыть для неё сиделкой там, куда вы её спрячете.

Мне же осталось лишь подивиться скорости её мышления.

– Ваша неоценимая помощь не останется без поощрения, – Праудмор проявлял прямо‑таки чудеса щедрости. – А нам с тобой надо переговорить.

Быстрый взгляд в мою сторону – и по хмурой гримасе руководства я поняла, что он упустил преступника.

– Для начала нужно отыграть партию и решить, куда устроить Карен, – упорствовала я.

– Что ж, я распоряжусь. Лакс уже на посту. Он наложит грим и представится мастером похоронных дел, отвезёт её в город на подставную квартиру. А ты отсчитай пять минут и отправляйся в библиотеку, там сейчас никого. Я найду тебя будто случайно.

Герцог развернулся на пятках и собрался было выходить, но я его остановила. Неосознанно. Непонятно.

– Сирейли…

Нехорошие предчувствия бередили душу, но отыскать источник подобных ощущений было крайне сложно, поэтому вынужденно добавила:

– Будь осторожнее.

Начальник в ответ кивнул и вышел, а я устремила смущённый взор к Мирибель.

– А он знает о ваших чувствах? – спросила она вдруг, чем немало меня удивила.

– Чувствах?

А когда до меня дошёл смысл сказанного, я чудом не закричала в голос.

– Боже упаси, какие чувства! – прошипела я шёпотом. – Это лишь страх и нежелание оставаться одной.

– Допустим, у вас началось все с привязанности, признательности, затем перерастёт в благодарность и благоговение. Любовь не всегда бывает ослепляющей внезапной вспышкой прямо перед глазами.

Доктор встревать в наш разговор не стал, а тактично промолчал, однако его улыбающийся усатый рот говорил не хуже всяких слов. Он был полностью солидарен с собственной помощницей.

– Не знаю, – наконец сдалась я. – Для меня это ново.

– Понимаю, – Мирибель нещадно препарировала мою душу, – но лучше не тянуть с признанием, ведь герцог – завидная рыбка в нашем океане. Нет‑нет, а какая‑нибудь акула проглотит его всего с головы до пят, останется лишь горевать об утерянном шансе.

– Начнём с того, что это он – акула. И к тому же женат.

– Он почти разведён, – не согласился доктор. – Бумаги у нашего императора могут лежать на подписи и три месяца, и год, а иногда даже два.

– Но вам‑то откуда об этом известно?

– О, о личной жизни инспектора‑казначея не первый сезон выходит целая колонка столичной газеты. А недавно я читала, будто Сирейли Праудмор снова открыт для брачных предложений.

– Наверняка его отец постарался, – проворчала я, припоминая слова поверенного о внуках и доплате за многодетность.

Выходит, эта часть разговора – правда или близка к тому?

– Мне почему‑то кажется, что тут вы снова правы, – ответствовал доктор. – Недавно я имел честь говорить с Лаксом, когда выписывал ему таблетки от мигрени, – начал было он делиться тайной, однако быстро умолк и продолжать не стал.

А я наконец опомнилась. Пять минут! Я должна была отсчитать пять минут и отправиться в библиотеку!

– Ой, кажется, мне пора, – пробубнила я и заспешила к двери.

Останавливать меня никто не стал. И хорошо, ведь продолжать настолько смущающий разговор у меня не было ни сил, ни желания.

Как выяснилось немногим позднее, моё предчувствие было полностью, стопроцентно право. Вот только узнала я об этом не сразу, а уже тогда, когда решения были приняты не мной.

Но обо всём по порядку.

Найдя нужную дверь, я быстро вошла в библиотеку и в который раз уставилась на внушительного размера книжный стеллаж во всю стену. Его вид меня и до того немного обескураживал. А сейчас вовсе вызывал самый неподдельный интерес. Что‑то в этих полках показалось мне странным. Нет, ребра жёсткости, как полагается подобному тяжёлому материалу, встречались раз в полтора метра и служили своеобразными делениями на книжные секции. Нет. Что‑то было здесь не так…

Глянула на боковую стену, отделяющую коридор от библиотеки, которая, по сути, была самой угловой комнатой поместья, и наконец сообразила, что именно! Расстояние не сходилось. Мне, привычной к проблемам, связанными с неправильными замерами помещений, удалось, так сказать, путём многочисленных проб и ошибок наметать глаз.

В принципе, всё моё внимание в этой комнате и раньше привлекал именно шкаф, а не кресла, диван и приставной столик. Нет.

Обернулась и с удовольствием обнаружила как раз необходимый инструмент для маленького исследования – клубок шерстяной бежевой пряжи, крючок и ножницы, аккуратно сложенные в плетёную корзиночку на столике возле дивана.

Что ж, в свете недавних событий хозяйка будущего шарфа или же шали – разглядывать скомканное в корзинке вязальное творение я не стала – меня поймёт. Быстро отрезала клубок, уложила ножницы обратно на своё прежнее место и отправилась в коридор. Благо, там никого не было. Закрыла дверь и привязала нить к дверной ручке. Прошла до угла и замерила полученное расстояние до торцевой стены дома изнутри. Закрепила пальцами место на длинном шнурке и теперь уже вошла в комнату, забрав с собой пряжу.

Одела ранее созданную петельку на дверную ручку с