Один из них, высокий и худой, вышел вперед.

– Сироты… перестали возвращаться, – проговорил он.

Михаил, глядя на стоящих перед ним людей, делал дыхательную гимнастику. Кто эти люди? Соль соли Земли? Да нет, просто орудия его воли, и ничего больше. Сегодня он их использует. Как и любые орудия, они склонны ломаться. Ну что ж, сломаются – выбросим!

Ничтожества! Они не заслуживают ритуала пожирания жертвенного животного. Даже хорошо, что свинья убежала! И они не заслужили того, чтобы видеть его лицо. Михаил поглубже спрятал голову в недра капюшона.

– У вас, среди Остатков нации, гораздо больше проблем, чем у меня времени. Несущие Скорбь пропадают, в Адских туннелях дырки, и Сироты убегают. Плевать на тех, кто пропал! Война началась.

Он замолчал, наблюдая, как Несущие Скорбь один за другим становятся на колени. Ну что ж, по крайней мере, он подчинил их волю своей.

– Поднимайте армию Сирот и армию шизов, и безотлагательно, – приказал он.

Несущие Скорбь недоуменно посмотрели друг на друга.

– В чем дело? – спросил Михаил.

– Шизы, Великий Магистр…

– Что с ними?

Михаил замедлил темп речи – еще один прием, который позволяет сдерживаться в конфликтной ситуации; ему научил Михаила Николас. Николас умел говорить с шизами.

– Они не вполне… готовы.

Последний раз Михаил делал смотр армии шизов несколько месяцев назад. Неужели память стала его подводить? Николас говорил ему, как определять степень утраты памяти после травмы, но он, увы, забыл. Ярость, которая поднялась в его душе, резко усилила боль, разрывающую его спину.

– Отведите меня к ним! Быстро!

В нескольких минутах ходьбы от Золотой комнаты Скорби, в границах крепости, тянулась небольшая, ничем не примечательная полоса земли. Сверху не было ни домов, ни иных сооружений, зато под землей, на глубине десяти футов, находился бункер, в котором содержалось более тысячи шизов. Бункер соединялся со складами, кладовыми и прочими служебными помещениями сложной системой туннелей. Михаил заставил шестерку Несущих Скорбь двигаться впереди – так, чтобы они не смогли увидеть дыру в его плаще. Трусы! Они шли на дрожащих ногах, со спинами, закостеневшими от ужаса.

– Мы спускаемся вниз? Все? – спросил худой и длинный Скорбящий.

Михаил просто кивнул и указал на заросший мхом люк. Один за другим все шестеро спустились в бункер – с такими физиономиями, будто должны были встретить там свою смерть. Да! Несущие Скорбь были такими же слабаками, как и Сироты, гибнущие от голода в Аду. Правда, они носили мантии. Мантии как символ власти и силы. Впрочем, ни один из этих людей не обладал ни силой, ни властью. Михаил об этом позаботился. Они знали ровно столько, сколько он считал нужным – только то, что сообщал им во время своих регулярных визитов в Золотую комнату Скорби.

Он спустился в люк, вошел в туннель и двинулся к лифту.

– Господин мой! – обратился к нему худой Скорбящий. – Шизы…

– Что шизы? – переспросил он.

– Они голодны.

От потери крови у Михаила кружилась голова.

– Голодны до чужой крови? – переспросил он. – Так это хорошо! Отличный мотив для воина.

Почему он должен объяснять такие простые вещи?

– Нет, здесь немного другое, – сказал, остановившись перед лифтом, худой Скорбящий. – Они не удовлетворены своим рационом.

– Так давайте им больше еды!

Михаил, пройдя мимо него, зашел в кабину, но Скорбящий остановил его, не дав нажать на кнопку спуска.

– Я вчера видел, как один из них пожирает свою руку, мой господин! – сказал Скорбящий, отпустив руку Михаила.

Неужели? Аутоканнибализм? Аутосаркофагия? Шизы действительно были каннибалами, но себя они до этого не ели. Ни одно животное не посягнет на часть собственного тела. Как только все шестеро Несущих Скорбь зашли в лифт, Михаил нажал на кнопку, и кабинка, постукивая и поскрипывая всеми шестеренками, пошла вниз, на уровень входа в бункер.

Лифт остановился, и Несущие Скорбь глубоко вздохнули – все как один. Из шахты лифта веяло прохладой, и это было приятно – от ноющей раны в спине Михаила периодически бросало в липкий жар. Неприятен был запах, ударивший в нос, – запах желудочной кислоты и желчи. Что же это? Несущие Скорбь толком о них не заботятся?

– Они скованны по восемь в цепи? – спросил Михаил. Восьмерка была числом сакральным. Частью тех числовых последовательностей, что декламировала Александра. Она обожала восьмерку. Ну что ж, она ее и получит – армию шизов, скованных по восемь в боевое подразделение.

– Да, мой господин, – откашлявшись, отозвался Скорбящий с блокнотом. – Большей частью.

Он нервно крутил в руке карандаш.

Из бункера неслось: КЛИК-КЛАК… КЛИК-КЛАК… КЛИК-КЛАК… От этого звука у Михаила задергался глаз.

– Что вы имеете в виду, черт возьми? Одно из двух: либо они скованы вместе и готовы драться, либо нет.

Михаил вышел из лифта, и на него обрушился звук цепей, бьющихся о бетонный пол бункера: КЛАНК-КЛАНК-КЛАААААНК… Звук громкий и одновременно какой-то спокойный. Впрочем, из глубины бункера доносились шум и яростные крики.

– Караульный! – прокричал один из Несущих Скорбь, но ответом ему был лишь стук цепей.

– Караульный! – повторил он.

И вновь – нет ответа.

Михаил никогда не спускался сюда без сопровождения солдат-Сирот; один Сирота при этом стоял у лифта, другой – в коридоре, ведущем в бункер, по солдату стояло на каждом повороте, ведущем во внутренние помещения. Полный визуальный контроль!

– Что-то не так! – пробормотал тощий Скорбящий и попятился к лифту, готовый вернуться на поверхность. Чего захотел! Михаилу нужно было узнать, что происходит. Может быть, Сироты уже гонят шизов к бергам!

Он двинулся к источнику самого громкого шума, который находился справа по коридору, и вдруг понял, что идет один.

– Если вы такие трусы, – проговорил он, оглядываясь на жалкую кучку