— Мы уж подумали, что ты решила утопиться от счастья, — улыбнулась Буря. — Мама хочет тебе кое-что сказать.

Обернувшись к молчавшей Йонне, я заметила странный блеск ее глаз, который вновь словно зажег глаза женщины изнутри, сделав их блестящими и яркими, как живые огни.

— Ты действительно хочешь облачиться в медвежью шкуру? — спросила она, и по голым плечам пробежала дрожь.

Ее голос, он… он словно стал чужим! Жестким, но глубоким, немного мужским. Его эхо отразилось от стен и добавило совершенно новые краски, заставляя задуматься.

Какие здесь могут быть вопросы? Конечно, хочу!

Жить, зная, что у тебя нет зверя, — это одно. Но чувствовать его, слышать, и быть не в силах дотянуться рукой — совершенно другое. Будто бы жить в клетке, из которой нет выхода, но там, на свободе, тебя очень ждут, и всё нутро стремится пробраться меж прутьев и рвануть вперед на всех порах, хватая судьбу за хвост.

Вот и я так же рвалась к ней, к моей медведице.

Жизнь без нее теперь совершенно не ощущалась нормальной. Скорее расколотой, раздробленной и неполноценной. Я будто бы была парализована все это время, и под моей властью лишь левая рука и правая нога, которые никак не могут договориться.

— Да. Хочу.

— Твоя душа слишком долго бродила в одиночестве, — произнесла женщина, окружая себя ореолом таинственности.

Не поднимаясь из воды, она вновь бросила в огонь очередной пучок травы, которых в ее мешке оказалось сразу несколько.

— Ты со своим зверем слишком долго была порознь. Наше слияние происходит естественно, как инстинкт. Мы растем и крепнем, зная, что там, за тонкой преградой, нас ждет зверь. Но вы так долго ждали, что пузырь вокруг каждой из вас окреп и стал каменным, — на секунду глаза женщины потухли. — Придется приложить немало усилий, чтобы разбить эту стену. И стремиться к этому должны вы обе. Понимаешь, о чем я?

— Мы… мы с ней выросли.

— Именно, — шаманка кивнула. — Выросли поодиночке. И сейчас у вас такое ощущение, будто эта встреча навязана. Каждая привыкла жить обособленно и от своих, и от чужих, верно, Ласка?

Вспомнились слова дяди о том, что я так и не смогла принять беров, прожив бок о бок с ними столько лет. Да, обособленно, не считая себя ни частью стаи, ни частью людской жизни.

— Йонна, а вы знаете, почему так произошло?

Мать моих мужчин задумчиво бросила взгляд к потолку и спустя секунду цокнула языком.

— Тебе не понравится мой ответ, берочка.

— И всё же? Я хочу знать.

— Твой отец. Предки ведут нас, взывают к зверям, становящимися нам спутниками. Но у твоего родителя не было предков, не было зверей, а медведица твоей матери почти потеряла с ней связь, когда ты родилась. Насколько я знаю, она перестала выпускать своего зверя, когда ушла за твоим отцом.

И правда…

Вороша воспоминания о своем детстве, поняла, что никогда не видела маминого зверя. Знала, была уверена, что он есть, но никогда не видела. Значит… она отказалась от него?

— Ты выросла, не обретя с ними связь, Ласкана. А твоя медведица даже не знала, что ты у нее есть.

— Каковы шансы? — уточнила Буря, взволнованно повернувшись к матери.

— Шансы велики, — не став скрывать улыбки, ответила шаманка. — Хорошо, что они все это время ругались: узнали темные стороны друг друга, это укрепляет связь.

— Тогда начнем? — спросила, и собственный голос дрогнул.

— Начнем.

Инесс с Бурей, не сговариваясь, сдвинулись, зажимая меня с разных сторон. Руки девушек мягко, с осторожным давлением опустились на плечи, намекая мне лечь на воду и довериться им.

Стараясь не думать о страхах, я повиновалась, вытягиваясь и оставляя на поверхности только лицо и всплывающий живот.

Звуки пещеры сразу же померкли. Все вокруг стало приглушенное, словно сквозь ткань. Вода закрыла уши, оставляя один на один с бурлением пузырьков, а чужие руки на плечах и под поясницей перестали ощущаться, словно я совершенно одна в этой стихии и просто плыву по течению, поддавшись силе природы.

— Открой глаза, — услышав голос Йонны так, будто она говорила у меня прямо в голове, я послушно разомкнула ресницы, вглядываясь в нависшую надо мной женщину.

Она странно улыбалась. Потянувшись к моему лбу, прижала подушечки пальцев точно между бровей, одними губами произнеся:

— Спи.

Пространство закрутилось воронкой.

Перемешались голубые воды с бурлящей пеной, серые каменные стены и светящиеся глаза шаманки, которая продолжала прижимать пальцы к моей голове. Все смазалось в один круговорот, закручивая меня, засасывая в себя, как в сладкий сон, который негой заполнил конечности.

Хотелось спать. Да так сильно, что я даже не поняла, в какой момент провалилась под толщу льда, ломая лопатками хрустящую корку, и приземлилась прямо в белый сугроб, пронзивший тело до противного писка.

— Что за черт?

Сев, обхватила себя руками, пытаясь удержать последние крохи тепла. Никого. Только заснеженный лес с голыми скелетами деревьев, и какая-то мертвая, настораживающая тишина.

— Эй! Где вы?! Есть тут кто?!

Но лес вновь промолчал. Борясь с непослушным телом, я собрала остатки сил в кучу, поднимаясь на ноги.

Зубы стучали так сильно, что кроме этого треска, не было слышно ничего! Хотя так хотелось услышать хотя бы скрип ветвей или шелест крыльев лесной птицы.

Но меня окружала сотканная изо льда тишина, которая будто голодный зверь мечтала забрать к себе, присвоить и навсегда оставить в своей обители.

— Это какой-то бред, — продолжая щелкать челюстью, я медленно поплелась вперед, проламывая ногами наст на снежных завалах и едва не вскрикивая от пронизывающего холода. — Эй!

Нет даже эха.

Да где я?!

— Пожалуйста… Хоть кто-нибудь…

Каждый шаг давался с неимоверным трудом, но ноги вели меня вперед, а сердце билось так часто, что, наверное, его стук был единственным, благодаря чему я продолжала чувствовать себя живой.

Шум упавшего с ветки снега раздался, словно гром повреди ясного неба, заставляя меня резко повернуть голову к источнику звука и затаить дыхание.

Огромная медно-бурая медведица смотрела на меня, тайком принюхиваясь к воздуху черным блестящим носом. Ее глаза отливали невозможной летней зеленью и приглядывались ко мне так внимательно, что я невольно стушевалась, на удивление не ощущая себя поздним обедом для голодного зверя.

Ее лоснящаяся шкура отливала на солнце яркой рыжиной, а мощная шея держала огромную голову, которая слегка двигалась, втягивая воздух, после выдыхаемый белым облачком.

— Здравствуй… — прошептала дрожащими губами, заметив, с каким интересом и недоверием разглядывает меня эта лесная красавица. — Наверное, именно тебя я здесь ищу.