Глава 13

Глаза из камня

Потому что наша брань не против крови и плоти, но против начальств, против властей, против мироправителей тьмы века сего, против духов злобы поднебесных.

Послание к Ефесянам, 6:12

Хотя мы и бежали очень быстро, офис Гладстона оказался не первой остановкой у нас на пути. Героям-магам вроде меня подобает окружать себя старшими по возрасту мудрыми советчиками, в особенности женского пола, а ещё лучшее[109] – следовать советам вышеупомянутых особ.

Таким образом, получив инструмент для разрушения магических оков, они сообщили мне, что нам следует отправиться к одной из Падших, которая была пленницей в Скеллигарде.

Я распахнул дверь камеры Маккензи, вошёл и тихо позвал её. Она поднялась со стула и повернулась ко мне, одной рукой опираясь о спинку. Это была удобная камера, больше похожая на уютный однокомнатный коттедж, если не считать зарешёченных окон, запертых дверей и магических оков.

Во время моих предыдущих визитов на Маккензи был свитер с длинными рукавами, но сегодня я заметил, что были предприняты меры предосторожности, не дававшие ей использовать магию. Кругу Восьми не было нужды прибегать к таким жестоким мерам, какие использовал Рон, выжигая тело Реллика в меридианных точках, но я увидел нечто похожее на маленькие коричневые татуировки из хны на руках и шее Маккензи, а также у неё под рубашкой. Она была заточена не только в буквальном смысле этого слова.

После моего последнего визита прошло несколько недель, и я с ужасом заметил, как похудела Маккензи.

– Ты что, ничего не ела? – удивился я. На столе стояла нетронутая еда. Очевидно, она просто сидела и смотрела на неё. Как всегда, Маккензи посмотрела на меня с выражением ненависти и усталости на лице и ничего не сказала.

Я шагнул в сторону, и в комнату вошли Тесса, Дрейк и Хоук. Тайк стояла на страже у двери, а Реллик завёл вежливую беседу с одним из стражников по поводу того, как лучше всего готовить яйца.

– Это Рон заставляет тебя голодать? – спросил я.

Маккензи не ответила.

– Давай, Тесса, – дал команду я.

Тесса вытащила из-за пояса серебряный нож и шагнула вперёд. Маккензи побледнела.

– Я не причиню тебе вреда, – заверила её Тесса, но Маккензи не могла успокоиться. Она застыла, и вцепившиеся в спинку стула костяшки её пальцев побелели. Маленькие символы на коже блеснули, но больше ничего не произошло. Тесса поднесла нож к её шее, и Маккензи закрыла глаза.

Кончиком ножа Тесса вытащила из-под рубашки тонкую золотую цепочку. Затем она взмахнула ножом, и цепь порвалась.

Маккензи обмякла и упала бы на пол, если бы Хоук, как настоящий супермен, не успел подскочить к ней и подхватить на руки. А потом Маккензи начала смеяться. Она смеялась, плакала, снова смеялась и крепко обняла Тессу.

– Ты это сделала! – воскликнула она. – Как тебе удалось разрезать цепь?

– Профессиональная тайна, – подмигнул я.

Улыбка исчезла с лица Маккензи, и на её месте появилось что-то другое. На мгновение её взгляд стал пустым, как будто она забыла, кто она такая. Падшая сжала кулаки, но через мгновение снова расслабилась.

– Простите. Он по-прежнему у меня в голове.

– Мы полагаем, что влияние Рона сохранится, пока его не уничтожат, – мягко заметил Хоук.

Маккензи кивнула и подошла к зеркалу в углу. Она долго смотрела на своё отражение, как будто увидела незнакомца, а потом провела дрожащей рукой по лицу.

– Он всё ещё здесь. Но я как будто больше не должна делать то, что он хочет. Я могу сама делать выбор.

– Вот и хорошо. – Хоук с облегчением вздохнул. – А как насчёт него? Он знает, где ты?

– Не совсем. Я думаю, он может что-то видеть, но не так, как раньше.

Маккензи подошла ко мне и протянула руку.

– Прости за всё, что случилось на Дару. Я была сама не своя.

– А теперь ты снова стала собой? – спросил Дрейк.

Все обернулись к нему, и он смутился.

– Простите. Я просто хотел сказать, что, если бы мне годами пришлось исполнять волю злого хозяина, это изменило бы меня до неузнаваемости. Откуда нам знать, что теперь ей можно доверять?

– Нет, – ответила Маккензи, поворачиваясь к зеркалу. – Не думаю, что я когда-нибудь снова стану прежней. Не совсем. Конечно, я не буду тем человеком, которым была до всего случившегося. Я не могу закрыть глаза, не почувствовав живущей в нём ненависти. Я по-прежнему чувствую её как свою собственную. Но она не моя. Я делала ужасные вещи! Некоторые из них заставлял меня делать он, а что-то я делала сама, потому что он меня такой сделал…

Хоук молча похлопал её по плечу. А что тут можно было сказать? Все снова посмотрели на меня. Как будто я знал, что делать. Почему они так себя ведут? Если вы самый значительный и могущественный человек на свете, это ещё не значит, что вы обладаете безграничной мудростью. Или значит?

Я откашлялся и повернул кнопку В2 («Красноречие»).

– Дай себе немного времени, – произнёс я. – И будь снисходительна. Продолжай надеяться и не бойся, что зло внутри тебя победит. Корни тьмы в этом мире обречены пасть под ударами топора судьбы.

* * *

Если остальные и сочли мои слова необычайно мудрыми (или нелепо-вычурными), то по пути к офису Гладстона ничего мне об этом не сказали. Конечно, они знали, что я просто повернул кнопку и позволил магии сделать всю работу за меня. Если подумать, говорил вовсе не я.

И всё же я понимал, что это не совсем так. Это были мои слова. Как и обещал Хоук, я начал чувствовать магию. Чем больше я её использовал, тем больше к ней привыкал. Даже мудрость этих слов казалась моей, как будто они вышли из каких-то потайных, неизвестных уголков моего разума. Я понял, что Хоук был прав, когда говорил, что магия принадлежит мне и что мой глубочайший разум знает, как её использовать. А также то, что плащ был всего лишь кратчайшим путём, запасными колёсиками велосипеда, пока я не научусь напрямую обращаться к магии.

Я был настолько погружён в свои мысли, что чуть не врезался в Гладстона. Он ждал нас у подножия каменной лестницы, ведущей в офис. Его лицо было серьёзным, руки скрещены на груди. Левый глаз был бледно-серым. А правый – ослепительно-белым.

– Ты завершил свою миссию, – сказал он. Это был не вопрос, но я