Шрифт:
Закладка:
Честно, я даже не удивился, что мама не заострила внимание на моем здоровье. Так всегда было: стоило мне поломаться, она лишь качала головой: “Сам виноват, Гордей! Кто просил тебя рисковать? Теперь пожинай плоды…”
— Гордей, твой папа рассказал мне кое-что. Признаться, я была поражена до глубины души. Но в то же время я знаю, что произошло всего лишь небольшое недоразумение, верно?
Мама подобралась поближе, накрыла мою руку своей, сжала пальцы и улыбнулась:
— Иван рассказал, что ты отказался от управления его фирмой. Более того, посадил в кресло генерального… любовницу. Фифу какую-то! — взмахнула рукой. — Уверена, ты всего лишь поспешил. Но, если поразмыслишь, как следует, то поймешь, как нехорошо подводить отца, который после стольких лет, наконец, признал тебя и оценил по достоинству! Он подарил тебе свое детище, ты же не будешь расстраивать папу, верно?
Мама улыбнулась с видом, будто мне было пять, и она объясняла, что папу расстраивать плохим поведением нельзя. Вот только мне давно не пять…
Мне кажется, я повзрослел рано и стал совершенно взрослым, еще когда бабы и деда не стали. Они мне были как родители… Без них я, имея и мать, и отца, чувствовал себя сиротой.
Потом появились друзья — они мне словно семья, теперь…
На сердце потеплело быстрее, чем я произнес про себя мысль: теперь у меня есть Коброчка. Влада…
Генеральная моих, мыслей, члена… Всего тела, в целом.
Пожалуй, даже сердца.
Я не из тех, кто признавал романтику и прочую чушь про влюбленное сердце.
Но отчего-то же мне стало так тепло? Всего лишь от мыслей.
Влада ждала меня в больнице. Узнала все и ждала…
А ее взгляд, дрожащие пальцы, слезы?
Слова…
“Мой хороший…” и такая нежность в прикосновениях! Убила наповал, просто убила…
Поразила меня в центр самого существа!
Окей, я сдался.
Устал, должно быть, строить из себя гордого и независимого.
Мыслями я только возле нее и вился, стоило это признать.
Авария же расставила все по своим местам.
Я так испугался, когда слетел с трассы. Испугался не за себя, испугался за Владу, что толком и не дал понять, насколько все, что между нами произошло, стало особенным. Не хотелось бы, чтобы она запомнила меня таким, каким я выставил себя, не желая поступаться собственной независимостью!
— Все же решится, Гордей? — снова улыбнулась мама. — Твое решение было опрометчивым, и…
— Нет. Все не так! — ответил я.
Именно сейчас, когда вокруг меня и Влады закрутились какие-то родительские интрижки, я понял, что вчера не поспешил и не сморозил глупость, когда сказал, что хочу видеть Владу своей невестой, а в дальнейшем — женой!
Все правильно я сказал, сделал…
Стоило только возникнуть на горизонте призрачной угрозе моей Коброчке, как я был готов поднять щит и просто мочить всех налево и направо, не считаясь с количеством жертв и не смотря, кто стоял передо мной. Родители влезли? Значит, их головы с плеч полетят!
— Во-первых, отец подарил мне эту фирму не от чистого сердца. Если бы родной сын не снаркоманился окончательно, ничего бы мне не перепало. И вчерашние заявления о какой-то невесте, спешно нарисовавшейся, наталкивают меня на мысли, что отец подсуетился не просто так. Явно захотел прыгнуть выше, подумывал о выгодном браке и считал, что я, обоссавшись от радости быть признанным сыном, сделаю все так, как ему хочется? И, конечно, ты сама… Твой миг славы, выхода из тени вечной любовницы! Да?
Лицо матери перекосило.
— Кажется, я попал в точку. Итак. Отец подарил мне фирму. Теперь я — ее владелец. В кресло генерального я посадил достойного сотрудника. Самого лучшего. И ты ошибаешься, назвав ее моей любовницей. Это моя невеста и будущая жена. Поэтому будь добра… Уважительнее! — рявкнул так, что мама вздрогнула и покачнулась на стуле.
— Что… Но, Гордей…
— Говорят, дареному коню в зубы не смотрят. Но, я, блин, посмотрю так, будто я долбаный лошадиный стоматолог. И если увижу, что подарочек мне боком выходит, швырну этот презент обратно. Оставьте в покое Владу, и точка.
— Ты не можешь швыряться подарками отца, Гордей! Не можешь…
— Могу. Я зарабатываю на своем бизнесе в разы больше, а ты… Ты ни разу даже не сказала, что гордишься мной и моими достижениями, — усмехнулся горько.
— Я горжусь. Я очень…
— Плевать, в целом. Свое слово я сказал. Делайте выводы… Передай отцу, пусть перестанет мутить воду. Или я обрываю все связи с вами, забираю Владу и закрываю эту дверь.
— Ты не можешь… Мы же семья.
— У меня будет семья. Надеюсь, очень скоро. И, если я что-то понял в этой жизни, то свою семью… не дают в обиду. Никогда. Никому. Жаль, что ты так этого и не поняла.
***
Позднее
— Скажите, доктор! Долго мне еще тут лежать и все прочее?
Врач, совершавший обход, посмотрел на меня удивленным взглядом.
— Вы же ускорить процесс выздоровления можете, да? — продолжил я напористо.
Доктор попятился к двери.
— Любые деньги, док! Поставите меня на ноги за неделю, и я…
Вжух!
Внезапно врача за шиворот выволокли из палаты. Я даже привстал на постели, насколько это было возможно, чтобы понять, кто это такой наглый. В принципе, мог бы этого не делать, а просто догадаться: если кто и мог швырять людей, будто соломинки, то это Дубина.
— Аааа… Здорово! Проходи.
— Хватит смущать людей, Гордей. Ты пострадал серьезно, вот и лечись планомерно, без спешки. Иначе срастется нога криво, станешь хромоногим и красотка тебя кинет… Стремно будет ей рядом с хромоногим ходить!
— Смеешься?
— Нет, — ответил серьезно.
— И ты туда же. Я и без твоих подколов себе места найти не могу. Кругом сволочи кружат, бляди, коршуны в стаи сбиваются, Влада моя там одна, а я здесь… жирею от безделья! — выдал в сердцах.
— Не переживай, мы с Громом присмотрим. В обиду не дадим, — пообещал Дубина.
— Хорошо. Только за Громом… Глаз да глаз нужен. Моя Влада — красотка, а у этого пиздюка бессовестного слюни до колен могут повиснуть и…
— Ааа, не переживай за это! — рассмеялся Дубина. — Наш друг себе другую проблему нажил, теперь будет вертеться, как
