Шрифт:
Закладка:
— У-у-у, как всё запущенно. Ладно, пойду, Маринка скоро приезжает. — Он встал, дожёвывая бутерброд. — А девушку не обижай. Всё, давай, зайду как ни-будь. — Он ушёл. Вошла, Витка.
— Что это Сашка вышел от тебя такой взвинченный?
— Ещё раз прийдёт, развинчу.
— Чего ты такой?
— Какой?
— С людьми не ладишь. Сашка о тебе беспокоится, продукты вон принёс, а ты его выгнал.
— Простите. Не умею я приносить пользу. Эгоист я.
— Нет, ты не эгоист, просто не понимаешь многого.
— Конечно! Куда мне, до ваших взаимовыгодных отношений. Я тебе койку, а ты со мной в койку.
— А это уже зло и не умно. А если я тебе не нравлюсь, так и скажи. Мне, правда, сейчас не куда идти.
— Опять! Я что гоню тебя?
— Нет. Не гонишь. Странный ты какой-то.
— Какой есть.
— Да, какой есть. Я пойду, помою посуду, а ты занимайся. Я буду смотреть за тем, что б тебе никто не мешал.
— Хорошо. Спасибо.
Тонкая шерстяная нить, сматывалась с клубка, и, попав на спицу, сплеталась в махровое полотно. Она сидела в углу и тихо накидывая петли. Губы беззвучно двигались в такт нити, блестя своей наготой.
— Что ты вяжешь?
— Шарф.
— Здорово у тебя получается.
— Я люблю вязать. Ещё с детства мама пристрастила. Теперь всегда, что-нибудь вяжу. Отвлекает и нервы успокаивает. А ты чем нервы успокаиваешь?
— Я люблю на дождь смотреть, как он бежит по стеклу. А ещё на луну, когда она большая жёлтая, и весит так низко, что, кажется, протяни руку и дотронешься.
— Я тоже люблю на луну смотреть. Мне нравиться, когда она тонким, серпиком висит в небе. А вокруг неё звёзды, много-много, как маленькие овечки на лугу. И так хорошо на душе делается, что петь хочется. Вот так бы всю жизнь, только на звёзды и смотрела, но нет, нужно возвращаться к земной жизни, полной забот, тревог, и неопределённости. Двадцать четвёртый.
— Что?
— Двадцать четвёртый ряд. Теперь нужно вплести жёлтую нить. А ты, правда, сказал Сашке — Пошёл вон — сутенёр.
— Да.
— Так и сказал?
— Так и сказал.
— Выходит ты меня защищал?
— Выходит так.
— Значит, ты ко мне не равнодушен?
— Тоже скажешь, просто так получилось.
— Нет, не просто. Так поступают только влюблённые. Или рыцари. Ты рыцарь?
— Думаю да.
— А может ты влюблённый рыцарь?
— Ты меня хочешь задеть?
— Я тебя уже задела. Ты покраснел весь. Красный как рак. И даже уши кра-а-с-ны-е.
— Прекрати, а то я…
— Что?
— За себя не ручаюсь.
— Ой, как страшно. Красный, влюблённый рак.
— Ну, держись, сама напросилась. — Стас бросился за ней. Она маневрировала вокруг стола, пока он не схватил её и не прижал к стене.
— И что дальше? — Витка посмотрела ему в глаза.
— Обзываться ещё будешь? — Спросил Стас.
— А если да, то, что?
— Зарэжу.
— Ой, какой горячий. Не обжечься бы. — И она посмотрела Стасу в глаза. Стас коснулся её губ. Комната качнулась, и поплыла над землёй.
— Какие у тебя руки, большие и крепкие. Таким рукам, можно доверять. Они удержат, если, что.
— Что значит, если, что?
— Ну, мало ли, что. Мне сейчас так хорошо с тобой. Я даже не представляла, что так бывает. Эти две недели полностью перевернули всю мою жизнь. Мне кажется, что это уже не я, а кто-то другой.
— Так, кто у нас тут?
— Подожди. Я серьёзно. Две недели назад, ты ещё казался мне колючим, и неприступным. Я не знала, как к тебе подойти. Ты всё время сердился. А теперь ты для меня самый лучший и самый добрый. Как удивительно всё меняется.
— Ничего не стоит на месте. Иди ко-мне.
— Подожди. Я не договорила.
— Так, теперь ты у нас слишком рассудительная.
— Нет, я просто немного боюсь.
— Чего?
— Когда всё так хорошо, потом вдруг случается, что-то такое, что лучше бы не случалось ни когда.
— Ничего не бойся. Смотри, какие у меня крепкие руки, они не отпустят тебя. — Входит Сашка.
— О, я смотрю, у нас тут полная идиллия. Поздравляю. Витка, Сходи, свари кофейку, а мужики пока о своём поговорят.
— Хорошо. — Берёт кофе, турку, и уходит на кухню.
— Жека звонил, приезжает. — Сашка сунул в рот печенье.
— И что?
— Ничего, жить, как будите, втроём?
— Что ни-будь придумаем.
— Что? Снимешь апартаменты? Или попросишь Жеку пожить в коридоре?
— Снять, я сейчас ничего не могу.
— Вот и я о том же, вот, что у меня сейчас есть возможность, Витку пристроить.
— Куда?
— Никита сейчас один в комнате. И не будет против Витки.
— Ты, что больной?!
— Спокойно. Вы сможете встречаться.
— Что б я Витку под Никиту подложил?
— Что за выражения? Просто дашь ей возможность не остаться на улице. Она тебя ещё благодарить будет.
— Пошёл ты знаешь куда!
— Ну, начинается. Вот она плата за добрые дела. Слушай, я не пойму, ты, что влюбился что-ли?
— Не твоё дело.
— У- у- у, как всё запущено. Тогда женись. А чего Витка баба полезная, на всё сгодиться. Тут тебе каждый скажет.
— Заткнись.
— Ладно, не злись. Понимаю. Любовь, как говориться зла… Да, так уж и быть, помогу вам. Что только не сделаешь для друга. Поговорю с комендантом, он за небольшое вознаграждение организует вам отдельную комнату. Всё, давай, до вечера. — Входит Витка.
— Уходишь?
— Да, дела.
— А кофе?
— В другой раз. Пойду, организую гнездо, для новой ячейки общества. Пока.
— Слушай, а что это он про ячейку общества говорил? — Спросила Витка.
— Жека завтра приезжает.
— И что?
— Так ничего.
— Совсем ничего?
— Поговорит, с комендантом, тогда ясно будет.
— Что ясно будет?
— Либо будет у нас отдельная комната, либо…
— Что?
— Сашка хочет тебя к Никите поселить.
— А ты чего хочешь?
— А что я могу хотеть?
— Что?
— Конечно, я хочу отдельную комнату.
— Вот и хорошо. Значит, будет у нас отдельная комната. И никак по-другому!
Вечер. За окном луна. Она огромная и висит так низко, что, кажется, протяни руку и коснёшься её. Витка сидит на подоконнике, смотрит на луну и говорит по телефону.
— Ты скоро?
— Я уже рядом. Скоро буду.
— А где?
— Еду в трамвае, смотрю в окно. А ты, что делаешь? Вяжешь?
— Нет, я довязала. Сижу на подоконнике смотрю на луну.
— И я сейчас смотрю на луну. Она большая и круглая.
— Как ты любишь. Удивительно, мы сейчас далеко друг от друга, но всё равно вместе.
— Это луна. Она как связующий элемент, между тобой и мной.
— Извини, кто то пришёл. Я перезвоню. — Витка повесила трубку.
Входит комендант.
— Здравствуй Виточка. Как дела? Говорят, нашла себе нового
