И, собственно говоря, мое выступление было в антракте. Кто-то действительно пошел покурить. А мой приятель с дочкой и женой, понятно, не могли выйти — ноги размять. А потом снова появился Кобзон. И опять они не могли выйти, потому что еще 3,5 часа продолжался концерт. Девочка описалась раз десять во время этого концерта. А памперсов тогда не было…

Я много раз убеждалась в том, что люди никогда не уходили с концертов Кобзона — даже с самых продолжительных по времени. Не уставали, не пресыщались. Готовы были слушать еще и еще. Я была на концертах, которые Иосиф Давыдович организовывал в Израиле ко Дню Победы. Это было такое событие для Израиля! Весь Израиль вставал и приходил на эти концерты.

Для чего Кобзон пошел в депутаты, в Думу? Уж, конечно же, не из-за денег. Просто у него была потребность — делать что-то для людей, которым так нелегко сейчас выживать.

Однажды я была в поездке по Алтаю и Западной Сибири. Да, конечно, весна. И весной всегда грязно. Но Дом культуры, в котором невозможная вонь из туалета, — это ведь не весна сделала! И кто-то должен пойти и все это вычистить. Сюда приходят люди. Кто-то должен создать для них элементарные человеческие условия! Иосиф Давыдович защищал права этих людей. И это бесценно.

…Когда прощались с Иосифом Давыдовичем в концертном зале им. Чайковского, я была потрясена. Вокруг — людское море. Я никогда не видела сразу столько людей — безутешных, каких-то вдруг осиротевших. Женщины целовали колеса катафалка, ручки от дверцы машины, отвозившей кумира в последний путь. И это не было похоже на психоз. Всюду были цветы, лепестки роз. Прийти сюда, усыпать все цветами, залить все слезами никто ведь не мог бы заставить этих людей…

Ушел человек, который для нескольких поколений определял такие понятия, как порядочность, честь, патриотизм, в высоком понимании. Как бы пафосно это ни звучало! Но это так! А что касается профессии, то и говорить нечего: второго такого нет и не будет… Потому что я верила каждому его слову, каждому вздоху, каждой запятой. Как пел, так и жил. Как жил, так и пел.

Александр Левенбук

народный артист РФ, художественный руководитель театра «Шалом»

Может, не анализ, а, вернее, попытка анализа. Ведь искусствоведы не написали еще книг об этом уникальном артисте, а журналисты чаще всего сообщают, как долго он пел на концерте, кто был в зале, какой у него бизнес и богат ли он. Поэтому давайте сейчас попытаемся поразмышлять над явлением, имя которому — Иосиф Кобзон.

Почему на эстраде, которая очень подвержена моде, Кобзон вне всякой моды? Как ему удалось записать столько песен? Почему он пел одинокому раненому солдату так же, как на многотысячном стадионе?

Музыка, бизнес, Госдума, благотворительность… Как он все успевал и никогда не торопился?

А зачем он пел песни о космосе, о заводе, о БАМе? Разве мало песен о любви?

Почему у, казалось бы, «официозного» певца всегда такие разногласия с властью?

Зачем он всем помогает? И знаменитостям, и никому не известной одинокой пенсионерке?

Зачем такому знаменитому певцу рассказывать анекдоты? А иметь в репертуаре «Вдоль по Питерской», и в то же время петь в синагоге — это можно?

Отвечая на эти вопросы, надо, прежде всего, исходить из того, что Кобзон — часть нашей жизни и нашей истории. Широчайший репертуар: русские народные песни, романсы старинные и современные, песни времен революции и Гражданской войны, песни Великой Отечественной и послевоенные, песни от 1950-х до 1990-х годов и совсем новые. Песни украинские, белорусские, еврейские, грузинские — многих народов нашего большого Союза… Английские, испанские… Как он все это помнит? Его слушали наши родители, слушаем мы, и наши дети будут слушать.

Конечно, Кобзон — человек незаурядных и разносторонних способностей. И в первую очередь — голос. Сильный, мощный, летящий, раздольный (русская песня), лиричный (романсы, танго), затаенный («Семнадцать мгновений весны»), драматичный (военные песни), шаляпинский («Вдоль по Питерской»), канторский (еврейские молитвы) и наконец неповторимый «кобзоновский», который не спутаешь ни с каким другим и который сопутствует нашей жизни вот уже восьмой десяток лет — ведь первое выступление Кобзона состоялось в 1946-м, в Кремле, когда ему было всего девять лет. В зале присутствовал Сталин.

Вокал: поет не животом или спиной, а всем организмом

Врачи знают: если в постановке голоса есть хоть малейший изъян, при большой нагрузке обязательно вылезут болезни, а с возрастом голос потускнеет и сотрется. Как многие вокалисты дрожат над своим голосом! Шарф до глаз, на морозе не разговаривать, острое, пиво — ни-ни!.. Кобзон же зимой ходит с непокрытой головой. А о том, сколько он может петь, слагают легенды.

Говорят, однажды на Камчатке он пел с утра до ночи, переезжая с одной площадки на другую. А ночью с музыкантами полетел на какой-то остров к летчикам. Там во время концерта к нему подошел администратор:

— Иосиф Давыдович, надо заканчивать, а то начинается прилив, и самолет не сможет взлететь.

Кобзон, обращается в зал:

— Говорят, что есть проблемы со взлетом. Я бы с удовольствием пел еще.

Из зала:

— Мы взлетим.

Кобзон:

— Тогда концерт продолжается.

На завтра гитарист из его ансамбля упал перед ним на колени и заголосил:

— Иосиф Давыдович, отпустите! Я больше не выдержу!..