Моя гордость кричала «НЕТ», но мое тело отзывалось — «черт возьми, ДА». Я выгнула спину, и он убрал руку прочь. Я издала низкий стон, полный разочарования.

— Рем? Во что ты играешь?

— Не во что играю… а с чем играю, — он наклонился ближе, его губы нависли над моими. Капли воды стекали по прядям волос и капали на мое лицо. — Ты не следовала инструкциям.

— Что?

Он на мгновение посмотрел на мою грудь.

— Красный купальник. Что ты с ним сделала? Выбросила в приступе гнева?

Я закатила глаза.

— Ну, да, я не следовала указаниям достаточно хорошо.

— О, красавица, я знаю это. И у нас есть следующие два дня, чтобы убедиться, что ты будешь это делать.

— Я не гребаная собака, Рем.

Он тихо засмеялся, и я ощутила, как колебания мостика проникли в мое тело.

— У нас будут проблемы?

Я уставилась на него.

— Да. Вижу, что будут, — он внезапно поднялся, схватил полотенце, лежащее рядом со мной и обернул его вокруг талии. Затем наклонился, развязал веревку и пошел в коттедж. — Давай поедим.

Что? Он уходит? Он связывает меня, нависает надо мной, дразнит, и затем он небрежно встает и уходит?

Я была так зла и в то же время возбуждена, что не могла даже начать понимать эмоции, разрушающие мое тело. Я хотела, чтобы он схватил меня и поцеловал, затем засунул свой член в меня так сильно и быстро. Боже, не могу поверить, что он просто ушел? Просто потому что я не надела красный купальник, который он купил?

Я поднялась на ноги и нырнула в воду. Прямо перед тем, как ушла под поверхность воды, я услышала его смех.

Глава 11

К тому времени как я вернулась в коттедж, аромат бекона, поджаренных тостов и яиц наполнил воздух. Я замешкалась у сетчатой двери, заглядевшись на Рема без футболки, на лопатках отображалось каждое движение, пока он обжаривал яйца на сковородке.

Как будто почувствовав, что я наблюдаю за ним, он оглянулся через плечо.

— Яйца почти готовы. Я поджарил тосты. Ты не могла бы добавить еще?

Я открыла сетчатую дверь и вошла, потом поставила кружки на стойку. Если бы я пододвинулась на несколько шагов ближе, мое тело оказалось бы рядом с его, руки были бы способны провести по мышцам его спины. Я быстро отвела взгляд.

Царапанье лопаточки по алюминиевой сковороде напомнило мне о ногтях, скользящих вниз по коже… по коже Рема. Я не могу сделать это. Я вся горела и готова была воспламениться. Как может он так спокойно стоять здесь и жарить яйца, когда десять минут назад он был надо мной, и мои руки были связаны?

Я отшатнулась, когда он снял сковородку с плиты, потом повернулся.

— Тосты?

— Мммм, да, — я скользнула мимо него и схватила пакет с хлебом, вытащила четыре кусочка, которые разместила в тостере. Опустила рычажок вниз и встала, уставившись на тостер, держа ладони на стойке.

Я подпрыгнула, когда ощутила ладони на своих бедрах. Я могла ощущать каждую подушечку на кончиках его пальцев через свою накидку. Внезапно мне захотелось уйти и надеть что-нибудь потолще… зимний костюм, к примеру. Он подошел ближе, и его обнаженная грудь прижалась к моей спине.

О, Боже. В горле пересохло, и, клянусь, вся моя сила воли, которая, я думала, у меня есть, только что подверглась обстрелу и лежала в луже крови на кухонном полу.

Его руки скользнули вверх по моим бокам, а затем обратно вниз, и было такое ощущение, будто он оставляет электрический след позади. Я закрыла глаза, в животе порхали бабочки, и волна желания обосновалась глубоко внутри. Я не могла сделать этого.

Он выиграл. Я признаю это. Мой решительный настрой разбрызгался во все стороны, будто его поджарили на сковороде.

Я развернулась так быстро, что, думаю, удивила его, и ему пришлось сделать шаг назад, в тот момент, когда я схватила его за голову и притянула его к себе — жестко.

Поцелуй был неумолим, резок и жесткий. Отрицаемая сексуальная потребность привела нас обоих в дикое безумство. Его рука обернулась вокруг меня и удержала меня у его тела, член Рема прижался к моему животу, в то время как другая рука захватила мои волосы и наклонила мою голову так, чтобы предоставить ему лучший доступ к моему рту.

Я застонала, когда он прижал меня к стойке. Все, о чем я могла думать — это о нем внутри меня, жажда между моих ног ощущалась на грани боли и удовольствия, которая накапливалась годами.

— Малышка, ты так хороша на вкус. — Рем еще дальше оттянул мою голову назад и это было болезненно, но мне все равно. Я хотела этого безумно. Я хотела, чтобы Рем взял меня прямо сейчас. Я разберусь со всем дерьмом позже, ну, а сейчас я хотела его.

Он поцеловал мою шею, закружил языком там, где укусил меня, я дернулась, а затем застонала.

— Рем, — я скользнула рукой внизу между нами и почувствовала его пульсирующий член, который хотел освободиться от всего и толкнуться в меня. — Сейчас.

Запах горелого заполнил мой нос.

— Бл*дь. — Рем отпрянул, затем потянулся сбоку от меня и поднял рычажок вверх на тостере.

Я прислонилась спиной к стойке, мое тело выражало абсолютный протест, желая продолжения, а Рем… Рем выглядел так, будто бы у него все было под контролем, у него даже не было отдышки.

— Это все, что ты получишь. В следующий раз не выкидывай купальник, который я купил тебе, — он тронул кончик моего носа пальцем, затем прошел и схватил тарелки из держателя, наложил яйца и нарезал бекон. — Придержи дверь, красавица.

Дерьмо. Я все еще стояла полностью ошеломленная тем, что только что произошло, а он уже был у двери, удерживая обе наши тарелки, даже без румянца на щеках.

Святое дерьмо. Как, черт побери, я собираюсь пережить эту ночь? Зачем он так настаивает на том, чтобы у нас не было секса? Но я знаю. Он хочет доказать мне, что между нами намного большее, чем просто секс. Что вся эта борьба только, чтобы мы попытались найти свой путь обратно к тому, с чего начинали.

Мы поели на пристани на ужасных, с оранжевыми полосками, раскладных стульях и за столом, который выглядел так, как будто грязь навсегда въелась в него. Я ела яйца и избегала бекон, хотя и умирала, как