Она наблюдала за ним: серая жидкость, коснувшись его губ, затекла ему в рот... и он её проглотил...

Ариэль

С четвёртым приливом она, как и обещала, вернулась обратно в лагуну.

При виде неё Флаундер подпрыгнул в воздух, шлёпая себя по бокам плавниками так, как он не делал с детства:

– Ариэль! Скажи что-нибудь! – воскликнул он.

Девушка улыбнулась, чувствуя, как один уголок её рта приподнимается чуть выше другого, как бывало всегда, когда она потакала ребячеству своего лучшего друга. Закрыв глаза, Ариэль сцепила ладони в замок, словно прилежная ученица, и принялась читать стишок:

– Жил прежде гуппи молодой, что родом был из Фив, чьи близко плавники росли...

– Ха-ха! – Флаундер ещё разок подпрыгнул в воздух.

Рассмеявшись следом за ним, девушка устремилась в воду, чтобы заключить его в объятия, немало не заботясь о своей одежде. Она и так была неудобной, мешковатой и стесняла движения. Такие вещи гораздо тяжелее, чем то, что предпочитают носить русалы и русалки. Флаундер подпрыгивал, льнул к Ариэль и прижимался к ней мордочкой, словно щенок, прежде чем прийти в себя:

– Расскажи-ка мне обо всём по порядку!

Так она и сделала. Было странно рассказывать историю вслух. Девушка позволила своим рукам вторить её речи, параллельно показывая жесты. Ей было бы неуютно, сдерживай она их.

– Ну и ну! – воскликнул Флаундер, когда она закончила. – Это так... безумно.

Плавно опустившись с небес, Джона приземлилась на камень неподалёку с изяществом существа, которое просто не могло быть чайкой:

– Что ты узнала в городе?

Вздохнув, Ариэль присела на мелководье. Тёплый бриз трепал завитки её волос, выбивавшиеся из-под головного платка. Она обхватила колени руками, ощущая себя юной и беззащитной:

– Я узнала, что сейчас неподходящее время года для кальсотов. Я узнала о татуировках. Я узнала, что Урсула использует Тирулию в качестве отправного пункта на пути к созданию её личной империи, отнимая земли у соседних государств, которые, вероятно, недостаточно сильны, чтобы дать ей отпор, и что она настраивает против себя другие, более крупные державы. Я узнала, что в городе полно солдат. Я узнала, что двадцать три из них погибли во время её военной кампании, но десятки новых молодых людей вступают в ряды армии за обещание обогатить их семьи и золотые пуговицы на форме.

Флаундер сглотнул. Джона присвистнула по-птичьи. Ариэль продолжала:

– И есть только две вещи, о которых я сейчас могу думать. Первая – я в некотором роде ответственна за то, что эти двадцать три юноши больше никогда не будут плавать. – Ариэль по старой привычке приложила палец к губам, призывая к молчанию Флаундера, который было открыл рот, чтобы возразить ей. – Вторая – что бы я предприняла, будь я правительницей Тирулии. Будь я на месте Эрика, который сейчас вынужден расхлёбывать эту кашу. Людская политика, как и жизнь, отличаются гораздо большей динамичностью, чем наши. Мне никогда не приходилось сталкиваться с чем-либо подобным за время царствования. Как и моему отцу. Как и отцу моего отца.

– О, но как же Великие Ламинарные войны? – спросил Флаундер, вздрагивая.

– Они велись за тысячи лет до нашей эры, – вежливо заметила Ариэль. – С тех пор не было никаких войн, никаких сражений, никаких... крупных конфликтов. Мы потеряли связь с гиперборейцами и десятилетиями не получали вестей из Цангалу. Мы обмениваемся дарами Великого прилива с жителями Фейвы, но на этом, пожалуй, всё. В нашей стране уже многие десятилетия царят мир и тишина.

– Похоже на утопию, – произнесла Джона. – В особенности если никому не приходится бороться за последний лакомый кусочек.

Ариэль улыбнулась:

– Так и есть. Ничего, кроме искусства и отдыха, красоты и философии... Но всё это однотипно, и ни у кого не возникало желания выяснить, что случилось с жителями Гипербореи или Цангалу, или принять от них что-то, помимо подарков. Вне всякого сомнения, их искусство и философия представляют интерес и способны дать толчок к развитию нашей собственной... в некотором роде, закостеневшей культуры. Тем временем люди продолжают исследовать свой мир, каждую его трещинку и уголок.

– Но... – Флаундер скривился. – Но мы пришли сюда, чтобы вернуть твоего отца. А не для того, чтобы вмешиваться в дела людей.

– Да, но эти две задачи переплетаются, – возразила Ариэль, хотя её и впечатлило желание рыбы придерживаться темы беседы. Прежний Флаундер не стал бы останавливать её поток мыслей и внимал бы каждому её слову. Всё к лучшему. Прямо сейчас она нуждалась в таких друзьях, как он. – Мне нужно было выяснить, к каким последствиям привели мои действия, и, к сожалению, мне это удалось. Мой долг – исправить ситуацию в Тирулии после спасения моего отца. Как только Тритон вернётся к своему прежнему состоянию и вновь займёт трон, он поможет нам победить Урсулу. К сожалению, найти его теперь будет гораздо сложнее, поскольку, как я уже упомянула, она осведомлена о моём появлении. Я сделала первый ход, у меня был элемент неожиданности, и я потратила его впустую.

– Прекрати бичевать себя, Ариэль, – сказал Флаундер строго. – В любом случае нет никакой гарантии, что ты нашла бы его сразу. Урсула неглупа. Она не станет оставлять царя в вазе с этикеткой «Отец Ариэль, не прикасаться». Только то, что ты сделала первый шаг, не означает, что он был неуспешен. Игры длятся долго, совершается множество ходов, прежде чем кто-то становится победителем.

– Но я не знаю, сколько времени в нашем распоряжении теперь. Я даже не понимаю, зачем Урсула держала отца при себе так долго. Да, ей нравится, когда у неё есть зрители, и она, вероятно, любит бахвалиться своими триумфами перед ним... но даже ей это в конце концов должно было надоесть. Что, если она держит его при себе с какой-то другой целью? Выполнению которой я... помешала?

Охваченная внезапным приступом паники, она схватила себя за косы в своей причёске, поскольку не могла запустить пальцы в волосы, как привыкла.

– Теперь, найдя его, ты боишься потерять его снова, – тихо произнесла Джона.

Ариэль кивнула, обуреваемая слишком сильными эмоциями, чтобы довериться словам. В точности так всё и было. Что, если, пытаясь отыскать его, она привела в движение некие силы? Что, если что-то случилось? Вина за это вновь ляжет на её плечи. И она