Те несколько секунд, пока Шуйский молчал, а его свита постепенно спускалась ниже, я размышлял, как реагировать. Прохор вроде и не поглотил души смертных, чтобы себя усилить. Но при этом навсегда лишил их посмертия. Более того — обращался с ними, как будто это был какой-то обычный источник силы. С другой стороны, далеко не факт, что в этом мире вообще существовало посмертие в его привычном виде. Да и души принадлежали маньчжурам, которые разгромили солидную часть Владивостока, убив множество горожан. Так что, ситуация, со всех точек зрения, была максимально спорной.

Земля загудела от мощи спрыгнувшего на неё Шуйского. Облачённый в металлический доспех патриций оказался в десятке метров от меня. И закинув на правое плечо массивный боевой молот, энергетический фон которого пробивался через все барьеры, задумчиво изучал нового члена моей свиты.

Наконец повернул голову ко мне. И зычно поинтересовался.

— Где он научился такому? Откуда ты вытащил отрока сего, Василий?

Не успел я открыть рот, чтобы ответить, как князь продолжил.

— Мыслил я, застать сечу страшную. Думал, не успеем, потому лишь ближников взял на эту битву. А как уже недалеко оказались, почувствовал волшбу нехорошую. Могучую и чуждую. Ни разу такой не видывал. Ты ведь это сотворил, Сиятельство? Откуда прознал про секреты такие? Али с самого начала так мог, но не показывал?

Сандал тихо и напряжённо рыкнул, рассматривая Симеона и семерых Одарённых, что прибыли вместе с ним. Опасения дракона была понятны — если придётся сражаться, выиграть будет практически невозможно. Любая серьёзная нагрузка на каркас, спровоцирует его распад. А от слабых атак, древний князь даже не почешется.

Около пригорка затормозил призрачный конь Оболенского. Как выяснилось, конструкт не просто в состоянии держать в седле кавалергарда, но и способен перемещаться по земле, как самое обычное животное. Правда намного быстрее.

— Зря ты Симеон речи такие ведёшь. Хочу напомнить, равный сейчас перед тобой. И ты на его земле, подле разрушенного города, который ещё чадит, обвинять его вздумал? Прямо на поле битвы с войском китайским? Если бы не Василий, некого тут уже было спасать. Я и сам едва держался — таким был их натиск.

Симеон перевёл мрачный взгляд на Ратибора. Оглянулся в сторону Владивостока. Досадливо поморщился. Но прежде чем успел скорректировать изначальный посыл, я вступил в игру.

— Понимаю, что использованная сила была тебе непривычна, князь. Потому не стану требовать виры, как и извинений. Но Его Сиятельство прав. Сейчас ты на моей земле. Прибыл, как союзник, но бросаешь в лицо обвинения, как враг. Спроси себя — есть ли для этого повод? Действительно ли найдётся у тебя резон, чтобы начать войну между родами Шуйских и Афеевых?

Ход был рискованным. На самой грани. Но если всё дело и правда в использованной комбинации, это должно сработать.

Пару мгновений Шуйский молча стоял на месте, уперев в меня тяжелый взгляд. Потом заговорил.

— Не веду я речь о войне, отрок. И действительно прибыл сюда, как союзник. Чтобы биться с врагами нашими, да превратить их в перегной для таёжных лесов. Но твой удар достоин изумления. Не слыхал я ранее о таком. Нет подобного в хрониках рода Шуйских. А значит, никто в целом свете о подобном не знает.

Сам вопрос он не задал. Но подтекст был более чем очевиден. Если эта техника имеет отношение к родовым, то по какой причине её ни разу не использовали?

Впрочем, возможность такого поворота я рассматривал с момента начала нашей беседы. И ответ был уже готов.

— Для неё нужны особые условия. Крупное сражение. Отчаяние. Страх проигрывающей стороны. Не каждый день происходят битвы, в которых сходятся десятки тысяч Одарённых, князь. А ещё её сложно контролировать. И тяжело остановить.

Тот свёл кустистые седые брови на переносице, а я продолжил.

— Одна маленькая ошибка и эта туча двинулась бы дальше. Со временем рассосалась. Но до того момента, могла убить сотни тысяч или миллионы людей. Представь, что было бы, обрушься такая мощь на любой крупный город, что лежит по дороге к Уралу.

В глазах появилось недовольство, смешанное с задумчивостью — похоже князь прикидывал, стоит ли рассматривать мои слова в качестве угрозы. Наконец кивнул.

— Если так, то понятно, почему ты берёг её напоследок. Но не совсем ясно, по какой причине, никто из твоих предков не пускал её в ход.

Постаравшись изобразить на лице искреннее негодование, я выставил вперёд подбородок, пытаясь играть роль задетого за живое молодого патриция.

— Я же не задаю вопросов об истории рода Шуйских, его секретах и взаимоотношениях. Вот и во внутренние дела рода Афеевых, лезть не стоит, князь.

Вы поглядите — он даже чуть смутился. Похоже вспомнил, что именно я вытащил его из лечебницы, тогда как родичи предали и сами же туда запихнули. Да и в целом, по этому долгу он ещё не расплатился. Возможно и примчался сюда с такой скоростью и малым отрядом, чтобы расквитаться. Не вышло.

В любом случае, сейчас Шуйский повернул голову к Прохору, который продолжал лепить монстра. Почти все души убитых маньчжуров, прошли «переплавку» — сейчас гвардеец занимался последними из них. И судя по застывшему лицу, полностью потерял контакт с реальностью.

— Что с ним? И откуда взялся такой Дар? — буркнул Симеон, кивнув на адъютанта.

— Стресс после битвы. Первое серьёзное сражение, в котором он едва не погиб. Что до Дара, он самый обыкновенный. Просто Хранители с Чернокровыми забирали всех, у кого имелся подобный, к себе, — спокойно объяснил я, изучая оттенки сознания Прохора.

Увидев, как на лице Шуйского проступило удивление, я счёл нужным уточнить.

— Всех, кто умел управляться с тем, что обычно называют жизненной сутью людей, орден забирал в свои ряды. И я бы не сказал, что это происходило добровольно. Прохору же повезло родиться в глухой деревне. Настолько, что туда не добрались.

Князь ещё раз покосился на смертного. Кивнув, с едва заметной ноткой сарказма озвучил.

— Ну да. Повезло. Делать то ты с ним что будешь теперь?

Я тоже посмотрел в сторону адъютанта. Перевёл взгляд на монстра, которого тот уже заканчивал. Выходило нечто громадное, клыкастое и когтистое. При этом стоящее на двух нижних конечностях.

Если посмотреть с точки зрение боевого применения, то создание наверняка показало бы себя неплохо. Надо только объяснить, что такие фокусы стоит выделывать только в самом крайнем случае. За время беседы с Шуйским, я успел всё обдумать и принял решение — раз у Прохора такой Дар, пусть пользуется. При условии, что не будет поглощать человеческие души, а формировать подобных конструктов станет лишь в ситуациях, когда либо так, либо смерть. Слишком уж легко увлечься, когда играешь душами и чувствуешь свою почти безраздельную мощь.

Впрочем, оставался ещё один момент — как вывести его из текущего состояния. Потому как прямо сейчас, смертный был в состоянии какого-то странного транса.

Сделав пару шагов в его сторону, я потянулся к божественной печати в его разуме. Расширил связывающий нас канал. Пустил по нему чуть силы. Столько, чтобы не перегрузить себя и при этом не вызвать нестабильности в каркасе члена свиты. Сейчас он напряжённо и крайне увлечённо работал — сложно сказать, к чему мог привести сбой.

Поэтому, я лишь слегка коснулся силой его разума, стараясь даже не растормошить тот, а слегка уколоть, чтобы вернуть в активное состояние.

Что интересно, реакция последовала незамедлительно. Какая-то секунда и адъютант растерянно моргнул, после чего выдохнул и чуть помедлив, поднялся на ноги.

Оглянувшись, замер с открытым ртом, смотря на меня. Ещё больше изумился, когда увидел Оболенского. И впал в полную прострацию при виде Шуйского с его молотом на плече.

— Эммм… А как вы все успели подойти? Я же только на секундочку отвлёкся, чтобы….

Повернувшись к созданном им монстру, изваянием застыл на месте. Потом поднял руку, неуверенно указав на него.

— Это я сделал?

Шок в его голосе был настолько очевиден, что даже черты лица Шуйского смягчились. Более того — князь рявкнул, отдавая приказ своим ближникам лететь во Владивосток и помочь гражданским. А вот Оболенский, внимательно разглядывая юношу, подошёл ближе.

— А что, ты собирался сделать нечто иное?

Тот растерянно глянул на князя. Снова осмотрел творение своих рук и с ужасом затряс головой.

— Я же маленького хотел. Из остатков силы вылепить,