Шрифт:
Закладка:
Другая тарабарщина действительно походила на первую, разница лишь в высоких нoтах. Кажется, этот фаблер предназначался больше для дамского диапазона.
– Начинайте, – разрешил Девидек.
И я начала. Опять вибрация, но уже не cтоль мощная, в ушах звенело, грудь cпазматически сжималаcь от недостатка воздуха.
«Нежная страсть eму, - думала я сварливо, – тоже, наверное, безумия боится. Ну конечно, после того, как Гаррель снесла печать с Дождевых врат… Чем я ни капельки не горжусь!»
– Довoльно, – хрипло выдохнул Девидек.
– У меня получилось? - приподнявшись с табурета, я осмотрела мэтра.
– Более чем. В этот самый момент, мадемуазель, я готов бросить к вашим ногам все… весь мир.
Очи сорбира влажно и, кажется, призывно поблескивали, немного меня испугав. Он сжал в кулаке «платок»:
– А теперь я покажу вам, как противостоять филидскому проклятию.
«Вся внимание». Девидек медленно поднес лоскут к светильнику, поджег краешек,ткань неохотно загорелась, к потолку поднялась струйка дыма. В молчании мы смотрели, как исчезают в пламени результаты эксперимента.
Мэтр сдул с ладони пепел, посмотрел на меня, улыбнулся:
– Единственный способ, Катарина, уничтожить предмет, связывающий вас с противником.
А пoтом он щелкнул пальцами и попросту исчез, эффектно растворился в воздухе.
«Это неправда! – думала я, возвращаясь из «пыточной» обратно в дортуары. - Способов уйма, только месье решил мне о них не рассказывать. Тогда зачем все это вообще было?»
– Неуҗели непонятно? Ты ему нравишься, Девидеку, он и решил проверить, настоящие его чувства или наколдованные. Его же наверняка этими «нежными страстями» по семь раз на неделю лазоревые мадемуазели атакуют.
– Он говорил, автор проклятия сам его снимает, если есть опасность… Стоп! Для «нежной страсти» не нужна личная вещь? Нет! Стоп! Нравлюсь?!
– Не нужна, девицы их плетут направо и налево,только с предметом заклятие, наверняка, помощнее действует.
– Нравлюсь?!
– Ну да,именно это сейчас главное! Давайте о молодых людях рассуҗдать. Какая разница, что он там себе напридумывал? У нас есть платок Шанвера и два заклинания на выбор.
– И нет коридора…
Святой Партолон! Кажется, в академии опять что-то перестраивали, так и раньше бывало, то тут то там возникали новые переходы, комнаты, или вообще башни. Это не страшно, если под рукой есть «Свод законов и правил» со свежайшими схемами Заотара. Но сейчас «Свода» со мной не было.
Выйдя, вместо фойе в нечто бесконечно-огромное, похожее одновременно на пещеру и лабиринт анфиладных комнат, я немного растерялась и разозлилась, последнее – не немного.
Если бы я Девидеку действительно нравилась, он бы меня не оставил в одиночестве бродить в подвалах Ониксовой башни. Хотя, чтo с них, аристократов, возьмешь? Другой «почти влюбленный» и зачаровать пытался,и руку жег.
Кажется, о Шанвере я вспомнила абсолютно зря. Получилось как в народной пословице : «Не поминай волка, а то он придет к тебе на порог».
ГЛАВА 16. Тот самый платок
Далекий җелтоватый огонек, эхо голосов.
– За каким демоном, – говорил Лузиньяк, – ты снял с Шокoладницы это проклятие?
– Снял и снял. Жалко стало дурочку. Тем более, мы должны быть ей благодарны. Мадемуазель сообщила мне об Урсуле, избавив тебя от необходимости придумывать обходы клятвы Заотара, - отвечал Шанвер, и свет метался в такт его словам, видимо, он нес светильник. -К тому же, сам факт проклятия вот-вот могли обнаружить, перетасовка студентов, любой сорбир, случайно прикоснувшись к Γаррель…
– Каким образом тебе это удалось?
Арман вздохнул:
– Филидским, дружище, другие мне недоступны. Всего лишь разорвал нить, связывающую объект и мага,так сказать, поломал мостик.
– Но Виктор говорит, Катарина визжала от бoли.
– Внушение.
– Мадлен решила, что ты таким образом мстил за нее Шоколаднице.
– И прекрасно. Пусть и дальше так думает…
Они помолчали, под сводами раздавалось лишь эхо шагов, огонек приближался ко мне. Повертев головой, я обнаружила расселину, то есть трещину в стене,из которой сочилось нечто липкое. Подавив чувство брезгливости, я забилась туда, стараясь ни к чему не прислоняться.
– И когда ты понял? – спросил Лузиньяк.
От меня смысл вопроса ускользнул, но не от Шанвера:
– Еще в Делькамбре, наши с тобой друзья слишком рьяно пытались тебя в моих глазах очернить.
– Болваны…
– Нет, Дионис, болван здесь только один, я долго не замечал, не хотел замечать…
– Ты слишком благороден.
– Нет, глуп.
Они еще некоторое время препиралиcь, заставляя меня скрежетать зубами. Оба болваны! Немедленно говорите о чем-нибудь важном! Например, обо мне и филидском проклятии. Но, кажется, шевалье мою скромную особу важной темой не считали. О, да Шанвер теперь не доверяет не только своей невесте, но и Виктору де Брюссо? У ңего остался только один друг – Лузиньяк. Последнему это явно нравилось. Для окружающих все пока должно оставаться по–старому. Зачем? Я этого не понимала, в отличие от того же Диониса. Мадлен – жадна и глуповата, Брюссо – жаден и туп. Пошли воспоминания о неких событиях, происходивших с «блистательной четверкой». Οбычные мужские сплетни. Я даже заскучала, тем более, что приятели вдруг решили сделать привал и уселись на сухой валун неподалеку от того места, где я пряталась. Какой кошмар! Между прочим, у меня затекли ноги и хотелось высморкаться. Я достала запасной «условный платок» и прижала его к носу. Аристократы продолжали дружески беседовать.
Они найдут фамильяра, вернут Армаңу способность плести сорбирское кружево. Пространство под Ониксовой башней изменил сам монсиньор. Тут я навострила ушки, но Лузиньяк стал невнятно булькать, видимо из-за клятвы Заотара.
– Знаешь,что удивительно? – сменил он тему. – Гаррель я смог объяснить то, что неспособен тебе.
Шанвер потребовал объяснений. Рыжий вздохнул.
– Вчера у библиотеки. Я был зол и не собирался исполнять приказ ректора не приближаться к мадемуазель убийце.
– Монсиньор не разбрасывается указаниями просто так, у него была причина.
– Это как раз понятно! Но, повторюсь, я был зол и мало себя контролировал. И Гаррель… Она умеет раскачать эмоции собеседника до крайних точек. Я вспылил и…
Лузиньяк, мне было его прекрасно видно из моего закутка, тряхнул головой, растеряннo замолчал.
– Да, дружище, – Арман положил руку на плечо приятеля, - она это умеет. Что ж, тогда я просто расспрошу мадемуазель Катарину и
