пришёл, — и Ронберг, понимая что больше таится нет смысла, в сжатом виде поведал черному лоя как всё обстояло на самом деле: как асив пришел в Гроанбург, как схлестнулся с Хишеном и с его бейхорами, как потерял ноги и остался лежать на площади, как его забрасывали стрелами, камнями и сжигали, как он, Ронберг, убедил асива уехать на повозке, как Хишен заупрямился и повелел закопать асива, а тот вдруг недавно встал и пошел и что от него теперь ждать неизвестно. — Что скажешь, Пыль? Может дёру дать? Приём.

— Дай подумать.

Пару минут было почти тихо, лишь слабое потрескивание, Ронберг как зачарованный глядел на "брехало", словно ожидая что оттуда вот-вот прольется откровение. По поводу возможной обиды со стороны лоя, за то что первоначально его, мягко говоря, ввели в заблуждение Ронберг не переживал. Он достаточно хорошо знал Делающего Пыль и понимал что тот не станет сердиться за этот обман, снисходительно понимая и принимая алчную натуру народа омо.

— Тебе нужно встретиться с ним.

— Что?! — Оторопел Ронберг, но лоя этого не услышал, так как бриод забыл нажать кнопку.

— Иди к нему и скажи, что покажешь ему короткую дорогу к Аканурану. Действуй по прежнему плану и приведи его туда куда договорились. А мы уж его встретим.

— Да ты ополоумел что ли?! Я буду весь в его власти. Он если захочет меня на ошметки порвет. А он захочет, как узнает что я ему вместо повозки яму готовил.

— Успокойся, Старый. Ничего он тебе не сделает. Он асив и просто так никогда никого не убьет.

— Асив может и не убьёт, а демон что внутри него? Ты же не хочешь сказать, что со мной проводки и шестеренки разговаривали. В его железной шкуре чёрт сидит и что у него на уме, одной вон Сандаре известно.

— Ещё раз говорю ничего он тебе не сделает, не так они устроены эти говорящие асивы, чтобы терзать всех без разбору. Ему повод нужен и очень веский. Так что не бзди, Старый. И если всё еще хочешь золота, то приведи его на Паучью гору. А как ты хотел, пердун старый? Новая жизнь никогда не дается даром.

Беседа с Делающим Пыль заставила Ронберга крепко задуматься.

Тем временем начали пребывать бриоды. Взволнованные и возбужденные, они заполнили маленькую бревенчатую комнату и на их фоне пожалуй только Ронберг, немного успокоенный и ободренный недавним разговором, выглядел хладнокровным и сохраняющим присутствие духа.

— Всё-таки значит отросли у злыдня новые ноги, — мрачно изрёк Вархо, — вот что значит дьявольское племя. Ну что ж, готовьтесь, братцы-лиходеи, теперь он нам ноги повыдергивает. Будем до гроба жопой по земле елозить.

Бриоды хмуро поглядели на вэлуоннца.

— Всем не повыдергивает, — сказал Кушаф.

— Всем может и не повыдергивает, — согласился Вархо. — А вот тем кто на площади больше всего мелькал всяко достанется.

— Да мы почти все там были, — заметил Банагодо.

— Может в церквушке укроемся? — Предложил Мелисс. — Всё ж таки место святое, может не сунется он туда.

— Это откуда там святость-то взялась? — Насмешливо поинтересовался кирмианец Харзе. — Уж не от отца ли Боба прибыло?

— От него скорей убыло.

— А чего он в Цитадель-то попёрся?

— Ясно чего. С Хишена решил начать.

— Может им и остановится? — Не подумав, воскликнул Кушаф.

Бриоды испуганно притихли от такой, показавшейся им крамольной, мысли.

— Послушайте, он ведь кажется хочет просто уйти, — как обычно негромко и чуть смущаясь, произнес Альче, — ведь об этом же он со Старым договорился. Так может ничего и не будет. Надо ему ворота открыть и всё. Он уйдет своей дорогой и поминай как звали.

— Уйдёт он как же, — насмешливо сказал Банагодо. — Да он Старому баки забивал про телегу. На кой черт ему повозка, если он ходить может?!

— Тут дело тёмное, — раздумчиво проговорил Вархо. — Может он утром ещё и не мог ходить, может у него новые ноги только сейчас выросли. У ахунды вон отрубленный хвост за десяток дней вырастает. Иначе зачем бы он камни и стрелы от нас терпел? Встал бы да поотрывал всем руки и ноги, чтобы знали в следующий раз как с демоном обращаться.

— Может затем и терпел, что хотел каждую харю, что в него камни бросала, хорошенько запомнить, — зловеще произнес Эрим, — а потом найти и, как с бейхором, всю эту харю себе в пасть засунуть.

— Я, хвала Элриху, на стенах дежурил, — сказал Харзе. — Меня значит не тронет.

— Тебя бы и так не тронул, — заверил Эрим, — твою узкоглазую плоскую морду не один порядочный демон не станет себе в рот совать.

— На свою морду посмотри, чучело носатое, — беззлобно ответил Харзе. — В такую-то морду демон и плюнуть побрезгует, не то что в рот брать.

— Надо к Цитадели идти, вдруг Хишену помощь нужна, — стараясь оправдаться за недавнее высказывание, через силу вымолвил Кушаф.

— Кто ж тебя держит, иди, — сказал Банагодо. — С таким-то помощником Хишен в миг с железным дьяволом управится.

Кушаф с ненавистью поглядел на Банагодо.

— Может Альче прав, — как бы нехотя проговорил Мелис, — может он уйдет, если его не трогать? Заберемся на стены, лестницы поднимем и подождем пока уйдет.

— Так тронули уже, — сказал Вархо, — и он уж этого не забудет. А сейчас ещё начатую яму увидит, смекнет что к чему и вообще рассвирепеет. Говорят дьявол по три грешника за раз заглатывает, а потом отдыхает. Может подсунем ему троих, пусть сожрет их, а там глядишь и подобреет. И может и правда уйдет.

— Кого это троих? — С нехорошим предчувствием поинтересовался Кушаф.

— Ну кого-кого, — пряча улыбку, сказал Вархо, — того чьи рожи он уж точно запомнил. Тебя вон и Банагодо, и если Хишен в счет, то как раз трое вас и будет.

Кушаф и Банагодо переглянулись, как товарищи по несчастью.

Ронберг, уже для себя решивший как поступить, практически не слушал всю эту околесицу, а просто тянул время, собираясь с духом.

— А я думаю, что пьяница-вэлуоннец с черной душой проклятого чернокнижника придется демону больше по вкусу, — сердито сказал Кушаф.

— А если ты, Вархо, на себя еще свой рогатый шлем напялишь, — поддержал Банагодо, — так пёс тебя в ад первого заберет, можешь не сомневаться. Безбожники-колдуны с рогами там всегда в цене.

— Да какой я колдун, — усмехнулся Вархо. — Будь я колдун, то давно бы уже превратил булыжники с Расплатной площади в золото, вас с Кушафом в крылатых жеребцов и улетел бы в благословенную Илирию век свой счастливо доживать.

— Это точно, чернокнижник из тебя как из Кушафа боци, — посмеиваясь проговорил Эрим, — над