Я зажала руки между коленями.

– Если ты был совсем молод и не умел сражаться… ты вернулся к своей матери?

– Я не мог вернуться. Самки не пускают к себе детей-самцов, которые выросли из ребенка в не-ребенка.

– Что же ты делал?

Он уставился в пространство через комнату отстраненным взглядом, затем оттолкнулся от кровати.

Выгнув спину, он вытянул руки над головой. Мышцы на его обнаженном торсе перекатывались. Напряглись бицепсы и трицепсы.

Я подняла взгляд, сосредоточившись на его лице.

– Зуилас, чем ты занимался после смерти отца?

Опустив руки, он посмотрел на меня глазами, видевшими и пережившими много ужасных вещей.

– Я выживал.

Глава 18

Тихо напевая что-то себе под нос, я слегка похлопывала рукой по кондитерскому мешку, выдавливая сладкий ванильно-сливочный крем на последнее светло-золотистое печенье. Идеально.

Я отложила мешок и осмотрела свою работу. На одном лотке лежали верхние половинки сдобного печенья, покрытые завитками сливочного крема, а на другом – нижние с тонким слоем малинового джема. Улыбнувшись в предвкушении, я взяла по одной половинке из каждого лотка, аккуратно сложила их вместе, слегка прижав друг к другу, и поставила готовое сдобно-сливочно-малиновое великолепие на тарелку.

Я быстро соединила оставшиеся половинки печенья и посыпала верхушки сахарной пудрой. Пудра прилипла к нежной вершине завитка, края запеклись до идеального оттенка золотисто-коричневого цвета.

Я взяла тарелку, отнесла ее в гостиную и с размаху поставила на журнальный столик.

Зуилас выглянул из-за своего альбома с пейзажами, следом за ним высунулась еще одна голова. Мохнатые черные уши Сокс шевелились, когда она принюхивалась.

– Завитки сливочного крема, – сказала я ему. – Попробуй.

Он выпрямился и придвинулся к столу, а Сокс уперлась ему в ноги, чтобы не упасть с коленей. Взяв печенье с тарелки, он осмотрел его изящную форму, понюхал и сунул целиком в рот. Челюсть шевельнулась, сделав несколько жевательных движений, и демон проглотил печенье.

– Вкусно? – спросила я.

Зуилас метнул на меня непроницаемый взгляд, затем перенес тарелку на подлокотник дивана, чтобы было легче брать печеньки. Сокс потянулась носом к тарелке, но демон махнул на нее рукой, чтобы она отошла, и лишь потом схватил еще один сливочно-кремовый завиток.

Втайне довольная, я фыркнула и вернулась на кухню, чтобы убраться. Через несколько минут я уселась на диван рядом с Зуиласом, положив на колени гримуар с блокнотом. Сегодня утром я нашла еще одну запись Миррин, и у меня было несколько часов, чтобы перевести ее, перед встречей с Эзрой на месте преступления.

Мысль об этой встрече вызывала у меня волну беспокойства – перспектива общения со злобным и опасным магом-демоном пугала так же, как и возможный конфликт с колдунами. Я выдохнула, борясь со своими опасениями.

Пока Зуилас ел печенье, я сосредоточилась на древних словах Миррин. Постепенно перевод стал складываться, и с каждой законченной фразой и предложением в моей груди росло новое беспокойство. Когда солнечный свет за окном потускнел и исчез, я отложила гримуар в сторону и сжала блокнот обеими руками. Мой перевод занял целую страницу.

У меня болит сердце, сестра.

Этот день был ужасным. Небо было темным, дул холодный и жестокий ветер, и наши враги пришли за нами.

Они нашли нас, и мой В’альир сразился с ними. Мы – живы. Они – мертвы.

Мне надо бы радоваться, но у меня болит сердце, сестра. Я видела, как он истекал кровью. Я видела, как он упал. Они умерли, но мой В’альир… Я боялась, что он тоже умрет. Я боялась, что он погибнет в этом чужом для него мире, сила его иссякнет, глаза станут черными, как ночь, и остынет его огненный дух.

И я останусь без него.

Безумие во мне не утихло, и теперь меня переполняет еще одна странная мысль. Я больше не задаюсь вопросом, почему мне хочется прикоснуться к нему. Я спрашиваю, позволит ли он мне сделать это.

Он рассказывает так мало. Не пялится, как одурманенный страстью мальчик. Не пыхтит и не лапает, как делают наши мужчины. Испытывает ли он такое же жгучее желание? Жаждет ли он меня как женщину или я, будучи человеком, не возбуждаю его?

Ох уж эти вопросы! Я спорю сама с собой, не стоит ли мне вычеркнуть эти размышления со страницы.

Лоно мое переполнено страстным желанием – я хочу его. В состоянии ли я вынести все это одна? Сохраняю ли я свою душу или искушаю Судьбу?

Что перевесит – гордость или страсть? Я знаю, сестра, что я должна выбрать.

Миррин Атанас

Я тяжело сглотнула. Правильно ли я поняла слова Миррин? Она думала о том, чтобы открыть свои чувства демону?

Я потрясла головой, и волосы защекотали мои щеки. Вряд ли она намеревалась рассказывать ему об этом. В конце концов, она понятия не имела, как ее демон относится к ней – или в целом к человеческим женщинам. Миррин сама говорила, что он не проявлял никаких признаков влечения к ней. Насколько она знала, демон считал, что обычные женщины уродливы по сравнению с женщинами его собственного вида.

Должно быть, я неправильно поняла, что она хотела сказать. Или неправильно перевела.

Миррин не могла быть настолько глупой, чтобы положить на алтарь свое сердце, не говоря уже о достоинстве, признавшись демону в том, что влюблена в него. Я до сих пор не была уверена, понимает ли Зуилас, что значит эмпатия. А уж любовь… этого демону точно не понять.

Даже если бы демон Миррин и понял, что такое любовь и влечение, то что, по ее мнению, могло бы произойти, если бы она рассказала ему об этом? На какой результат она рассчитывала? Просто надеялась, что демон сможет каким-то образом ответить на ее чувства? Или она хотела… большего?

Хотела ли она, чтобы ее демон ответил взаимностью на ее влечение? Она хотела… с демоном?

Я судорожно сглотнула, и в горле вдруг пересохло.

– Vayanin?

От неожиданности я подпрыгнула, сидя на диване. Зуилас удивленно уставился на меня. В руке он держал последнее печенье, а тарелка была усыпана крошками.

– Я в порядке, – прочирикала я слишком высоким голосом.

Захлопнув блокнот, я закрыла гримуар.

– Сейчас уберу все это. А то нам скоро уходить.

Он взглянул в окно, где только что сгустилась тьма. Было всего шесть вечера. До встречи с Эзрой у нас оставалось еще два часа.

Решив не упоминать об этом, я подхватила книги и бросилась в свою комнату. Что со мной не так? Почему у меня