Шрифт:
Закладка:
А там, в шведских боевых порядках, оказались прорублены просеки. Редкое ядро при такой плотности строя и его глубине забирало меньше двух-трех человек. Обычно больше.
Полминуты.
Артиллеристы спокойно перезарядились, тщательно пробанив ствол. И новый залп.
И новый.
И новый…
Почти как на полигоне. Только мишени шевелятся…
Тем временем южнее разворачивалась другая драма.
Восемь тысяч шведских кавалеристов шли на рысях, стараясь как можно скорее обогнуть лес и выйти в тыл к русским. Они знали, что где-то тут может располагаться русская кавалерия, но относились к ней весьма пренебрежительно.
Что поместные, что казаки, которых ранее шведы видели в бою, особой ценности на поле не представляли. Вот по тылам полазить и шуму навести — да, могли. И изрядно так. А лицом к лицу сходились плохо, неохотно и неумело. Особенно если на них натиском шли.
Покрепче были русские солдаты рейтарских и драгунских полков. Но опять-таки, не принципиально. Во-первых, это вчерашние помещики, по сути переодеты и ничему новому не обученные. А во-вторых, учили то их в перестрелки конные вступать. По обычаям европейским тех лет. И супротив натиска белым оружием они пасовали. Как и почти все иные кавалеристы в Европе. Разве что исключая кирасир или там крылатых гусар.
А тут еще две тысячи из этих шведских кавалеристов являлись рейтарами. И были оснащены кирасами. От чего их ценность в натиске возрастала еще больше.
Меншиков вел на них всего шесть тысяч всадников. Половину улан, остальную — карабинеров. И те, и другие имели по паре пистолетов и какой-либо клинок с прямым лезвием. Или легкий палаш нового образца, или валонскую шпагу, или еще что. Дополнительно улан нес пику в шесть аршин длиной, а карабинер собственно карабин.
Обе конные массы шли на рысях.
По мере приближения они друг друга услышали, прежде чем увидели. Лошадей то сколько! Какой топот!
Наконец, изгиб лесного массива минул и позволил неприятелям заметить друг друга. Шведы к тому времени уже развернулись широким фронтом, готовясь к атаке. Русские тоже.
В первой линии Меншикова шли уланы.
С пиками.
Среди них и он сам.
Три шагов.
Двести.
Сто.
Лошади сближающих конных масс перешли на галоп.
Десять.
Удар!
По всей линии соприкосновения послышался дробный стук, треск и крики… крики… крики…
Уж что-что, а уланы за это время наловчились поражать своими пиками цели. Да, личный уровень фехтования у них был ниже плинтуса. И если бы все рассыпалось на собачью свалку — тут бы им конец и пришел. Но пики…
Это шок.
Шок и трепет.
Удар трех тысяч улан оказался настолько сильным, что шведская кавалерия, даже как-то потеряла темп и растерялась. После того, как через нее пролетели уланы. Отбрасывая свои сломанные пики.
Даже рейтары в своих кирасах не выдерживали. И получив удар пикой в грудь, вылетали из седла. Они ведь у них были совсем не рыцарские. Про «тряпичных» драгун и речи не шло. Пики их прокалывали как жуков протыкают булавкой.
Раз и все.
Второй волной русской кавалерии шли карабинеры.
Пик у них не имелось. Но атаковать натиском белым оружием их обучали. Не рубиться, нет. А на съезде колоть. Также, как в годы Наполеоновских войн атаковали кирасиры… Так что, отставая всего на сто метров от улан, они спустя каких-то пять или шесть секунд влетели в деморализованную шведскую кавалерию. И в свою очередь собрали весьма обильную жатву.
Да, не такую обильную, как уланы.
Но и этого хватило для окончательного перелома ситуации.
Эти два шоковых удара нанесли фактический разгром шведской кавалерии. Совершенно оглушающий и деморализующий. Из седла было выбито порядка четырех тысяч всадников. Да, далеко не все убиты. Но ситуации подобное не меняло вообще.
Вот сошлись.
А вон побежали тысячи лошадей без всадников.
Страшно…
И шведская кавалерия перешла к решительному, но беспорядочному отступлению.
На практике даже выбивание 10–15 % личного состава останавливало атаку большинства армий. Лишь самые стойкие могли выносить до 20–25 % урона. А тут половину как корова языком слизнула. Меньше чем за десять секунд.
В такой обстановке никто бы не устоял.
Как говорится — подловили.
Ведь любой мало-мальски опытный офицер вам расскажет, что сходить в лобовую с копейной кавалерией — плохая примета. Очень плохая. Особенно если у тебя этих самых пик нету…
Тем временем шведская пехота продолжала продвигаться вдоль дороги на Нарву. Терпя очень неприятный урон от русской артиллерии.
Та стреляла с частотой два выстрела в минуту.
За каждый промежуток между выстрелами шведы проходили порядка тридцати метров. Каких-то жалких тридцати метров. Так что, не преодолев и половины расстояния до орудий, шведы дрогнули.
Впитав предварительно за тысячу ядер.
Слишком уж обильную жатву эти снаряды собирались в густых и глубоких боевых порядках…
Да, если бы все эти двадцать пять тысяч человек были шведами, может быть дошли бы. Хорошими такими закаленными в походах и в известной степени религиозно фанатичными шведами. Идущие в бой с мыслями о рае, куда они без всякого сомнения попадут, ибо сражаются за веру. За свою веру. Как крестоносцы. Но увы, больше половины армии были саксонцами, датчанами, мекленбуржцами и прочими германцами, которых Карл набирал в войско.
А они к героизму не стремились… не в этой ситуации…
Меншиков тем временем пытался собрать свою кавалерию.
Несмотря на успех, ее немало рассеяло и потрепало.
Ни шок, ни страх не помешали супротивнику махать клинками. Отчего во время этого лихого прохода неприятель убил или как-то ссадил с седла порядка пятисот человек.
И если бы не невероятный, просто сказочный успех, русская кавалерия сама бы побежала. Ну или дрогнула уж точно.
А так — все произошло очень быстро.
Никто толком не смог ничего понять.
Вот сшибка.
На их глазах масса шведов вылетела из седла.
Потом еще.
И новая волна выбитых.
А следом, почти сразу, бегство. Их бегство. Врага. Они сами даже не успели испугаться толком. А когда они огляделись и поняли, что их и самих повыбило заметно, было уже поздно бояться, что ли…
Петр Алексеевич же, заметив с наблюдательной вышки, что шведская кавалерия бежит задумался. Требовалось срочно принимать решение.
Карл пока не знает об этом разгроме.
Карл пока надеется на заход своей кавалерии в тыл к русским. И вон — несмотря на бегство своей пехоты, пытается ее остановить и привести в порядок. Не безуспешно, кстати.
Но что потом?
Вот выйдет к нему отступающая, рассеянная кавалерия. И шведский король без всякого сомнения отступит. Было же
