Шрифт:
Закладка:
— Почему ты так думаешь?
— Может быть, для того, чтобы жертва успела хорошенько осознать ситуацию. Кто ж его знает? Может быть, Милвох даже сидел на этом табурете и рассказывал парню, что будет происходить дальше. — Муландер кивнул на деревянный табурет, стоявший у одной из стен. — Как уровень воды будет медленно подниматься до кабелей, и что парень сам должен решить, как ему умереть: захлебнувшись или подождав, пока вода не станет проводить электричество и он умрет значительно мучительнее.
— А что, смерть от разрядов была бы гораздо мучительнее?
— Конечно. Если бы мне пришлось выбирать, я бы совершенно точно предпочел захлебнуться. Сначала немного больно, а потом ты уже ничего не чувствуешь, сознание постепенно отключается, ты плывешь куда-то словно в невесомости. А вот смерть от разрядов тока, наоборот, совсем не сахар. В зависимости от силы тока это в основном означает, что ты как бы сгораешь изнутри. Мышцы, ткани, все внутренние органы. И к тому же это может занять много времени. Десять, пятнадцать минут, то есть совсем немало.
— Значит, ему пришлось либо утопиться, либо ждать, пока сгорит изнутри.
Муландер кивнул.
— Но мы еще поговорим об этом после моего осмотра и после того, как Коса сделает свое дело.
— Но разве предохранитель не должен был вырубиться, как только вода стала проводить ток? — Наконец-то она почувствовала себя хоть немного в теме. — Я бы очень надеялась на такое, если была бы на месте этого парня. — Тувессон нажала на выключатель, но свет не зажегся. — Очевидно, вода была под напряжением не больше секунды.
— Это правда, — кивнул Муландер и задумался. — С другой стороны, напряжение ведь было не только здесь, в квартире, но и во всем доме, что могло бы объяснить… — Он быстро вышел, а Тувессон осталась, не совсем понимая, что ей нужно делать.
Она выдала несколько хороших комментариев, в этом она была уверена. Высказала такие идеи, которые даже Муландеру не пришли в голову. Но она не была на высоте, отнюдь. Каждая высказанная идея далась ей совсем нелегко, приходилось все время пытаться сосредоточиться. И по большей части она все равно чувствовала себя неважно.
Но причиной этого точно не могла быть выпивка. Как ни странно, она, кажется, научилась контролировать свое желание выпить.
— Вот оно! — послышался крик Муландера из коридора.
— Что именно?
— Пробки.
— И что? Ты нашел какое-то объяснение?
Ей все же удалось найти некий баланс, вернуться к спокойному отношению к алкоголю, такому, которое есть у всех обычных людей, и единственное, что ей теперь оставалось, — это не скатиться в бездну снова.
— Конечно, мне нужно будет более подробно изучить это в лаборатории, но, похоже, ты права. Что я вижу сейчас: один из предохранителей точно кто-то заменил, он не такой, как все остальные.
— Понятно. — Тувессон вышла из ванной и, освещая путь фонариком, направилась через прихожую в гостиную.
Но в воскресенье, когда она сделала свою первую попытку, у нее ничего не получилось. Здесь не могло быть сомнений. Это можно было назвать только серьезным рецидивом. А ведь она продержалась целый месяц! С другой стороны, если бы у нее тогда не случился рецидив, то когда же еще ему быть? И, может быть, именно он был необходим для того, чтобы найти тот баланс, который был у нее теперь.
Единственное, чего она не могла забыть, — тот разговор по телефону.
— Я спущусь в подвал и посмотрю, сделано ли там то же самое. Это могло бы объяснить, почему ток не пошел сразу, а только через четверть часа.
У нее сохранилось лишь смутное воспоминание о том, что произошло. Уже была середина ночи, и она уснула на полу в кухне после того, как ее несколько раз стошнило в раковину. Она не могла припомнить, чтобы телефон звонил, как вдруг осознала, что прижимает трубку к уху и слышит на другом конце мужской голос. Вскоре после этого разговор был прерван, и она вернулась в свое забытье.
Но на следующий день, то есть вчера, она решила, что это был всего лишь сон. Однако после просмотра списка звонков она увидела, что Фабиан Риск звонил ей по меньшей мере три раза в понедельник между 00:15 и 00:18. В последний раз она, по-видимому, взяла трубку, после чего последовал разговор в течение двадцати одной секунды.
Однако она не могла припомнить, о чем они говорили. Но у нее возникли некоторые подозрения, и поэтому еще вчера она приняла необходимые меры.
Несмотря на то, что Фабиан дома надел дополнительный свитер и морской воздух был вполне теплым, он начал замерзать уже меньше чем через час. Он был очень напряжен. Вот в чем дело. Все тело было как будто настороже, и когда он спустя еще полчаса поднес бинокль к глазам и стал смотреть в сторону Дании, холод так глубоко проник в кожу, что руки начали дрожать.
Но ничего не поделаешь. Двое сотрудников береговой охраны Хельсингборга, составлявшие экипаж лодки, уже давно начали говорить о том, что пора поворачивать домой, по их мнению это задание было пустой тратой времени и ресурсов.
Так что, как бы ему ни хотелось, он не мог просто спуститься и присоединиться к ним в теплой рубке. В их глазах это выглядело бы показателем того, что даже он сдался, после чего они сразу же увидят в этом свой шанс повернуть назад к Хельсингборгу. Но пока он стоял на носу и дрожащими руками держал бинокль, им ничего не оставалось, кроме как продолжать поиски.
По крайней мере, у него было время поговорить со Стуббс, которая рассказала об убийстве в Мунка-Юнгбю. Эльвин по какой-то причине заинтересовался им этой весной. Она попыталась что-то объяснить, но он не до конца понял ее. Завтра она в любом случае планирует встретиться с неким Конни Оманом, который отбывает срок за убийство жены, и если ее подозрения о его невиновности оправдаются, то она сможет смело утверждать, что у них есть все доказательства, необходимые для ареста Муландера.
В каком-то смысле он мог понять нежелание Береговой охраны помогать ему. Он поставил перед ними почти невыполнимую задачу. Правда, южный порт Хельсингборга располагался всего в нескольких сотнях метров от квартиры, где все еще лежала в ванне последняя жертва Милвоха, и аренда лодки явно указывала на то, что именно этот путь он выбрал для побега.
Вопрос состоял в том, куда он двинулся после этого, и здесь не было даже предположений. Он мог отправиться куда угодно. Он точно не вернулся в гавань Роо, где располагался прокат лодок. Они проверили каждый квадратный метр и там, и в Южной гавани. Затем они обыскали всю прибрежную полосу от Ландскруны на юге до Хеганеса на севере и по настоянию Фабиана даже сделали несколько кругов в середине пролива.
Не было никаких сомнений в том, что они просто блуждают в темноте. И все же его никак не отпускала мысль о том, что Милвох где-то здесь, его лодка покачивается на волнах с выключенными фонарями, ожидая, когда они наконец прекратят свои поиски.
