Шрифт:
Закладка:
Мне же доставалось на заводе. Столкнулись с проблемой плохого литья блока цилиндров, приходилось решать проблемы на ходу. От меня-то мало что зависело, но люди переживали и старались. Думаю, еще месяц и заведем наш моторчик. Попутно периодически встречались с Деруновым, подкидывал ему информацию по авиадвигателю. Работа кипела, они уже вовсю пытаются моделировать в области коллекторов, но я туда не лезу, сами разберутся, я там лишний.
В один из дней я вернулся с завода поздно, Катя уже была дома и показала мне конверт. Надо же, письмо кто-то прислал, мы ведь отвыкли от такого. Здорово. За исключением одного-единственного, которое мне как-то присылал Дерунов, больше и не писал нам никто.
— Чего там? — спросил я, моя руки в ванной.
— Я не вскрывала. Давай сам.
Ну, сам, так сам.
Письмо было важным, но не слишком интересным. Мы-то все ждали отклика на книгу, а тут… На первое сентября нас вызывали в столицу на заседание профкома. Стало быть, соберутся маститые писатели и начнут резать, лишая нас возможности издаваться. Если честно, желание писать начинало медленно испаряться. Зная нашу бюрократию, а еще лучше зная, кто рулит в издательствах, не сомневаюсь, что книгу похерят. Ну и черт с ними, значит, зарубят.
— Надо ехать, но, блин, вообще не хочется, — заключил я.
— Надо, Саш, надо. Покажи им там, где раки зимуют. Ведь книга хорошая, чего им надо, о колосках и кукурузе писать?
— Ага, да еще и в каждом предложении упоминать партию и конкретных ее членов. У… расплодили угодников! Ладно, съезжу, еще нескоро, полмесяца впереди.
Но жизнь уже в который раз за короткий отрезок преподнесла нам очередное испытание. Как-то вечером мы возвращались домой, встречал Катю после работы, темнело уже. Из кустов рядом с домом вывалился какой-то шнырь, и перед моими глазами появился кусок бумаги. Это была свернутая в несколько раз записка.
— Привет, писатель, — со смешком выдохнул шнырь, но не грубо, а так, прикалываясь.
— Чего надо? — спросил я, не двигаясь.
— Малява тебе. Старика помнишь? Держи!
Я взял у него из рук бумажку, а шнырь тут же исчез в кустах.
— Сань?! — протяжно произнесла Катя.
— Скорее всего, что-то серьезное, старый вор не стал бы связываться с такими, как мы, без причины.
Я развернул записку и прочитал несколько красиво написанных предложений. Надо же, он не только говорить умеет интеллигентно, но и писать, и не скажешь, что урка, пробы ставить некуда.
«Народ ропщет, не желают спускать обиду за корешей. Лучше уходи, я не сдержу» — коротко и ясно. Я с самого начала не верил в то, что нас оставят в покое. Странно, что так долго тянули.
— До утра, я думаю, ничего не случится, но встаем с рассветом и валим в деревню, — строго сказал я Кате, беря ее под руку.
— Сань, что случилось-то? Почему в деревню, мне на работу утром…
— Забудь, кончилась мирная и хорошая жизнь, пришло время выгрызать свое счастье.
Полночи мы собирали вещи, взять хотелось много чего, к тому же неизвестно, как долго придется жить в деревне в условиях ожидания. Еще с вечера я позвонил Ирине Сергеевне и, извиняясь, сообщил, что, Катя больше на работу не выйдет. Так и сказал ей:
— Помните зимние проблемы с определенными людьми?
— И что?
— Нам все же хотят отомстить, хорошо, что есть те, кто посчитал важным предупредить.
— Александр, когда все наладится, не забудь поставить меня в известность, мне, если не забыл, небезразлична ваша судьба. Ты понял меня?
— Понял.
— Я могу чем-то помочь? Связи, деньги?
— Ничего не нужно пока, возможно, ваши знакомства понадобятся в будущем.
— Хорошо. Уезжайте. Я ведь правильно поняла, вы собрались исчезнуть из города?
— Надеюсь, — ответил я, нахмурился и посмотрел на Катю, — вы не знаете куда именно?
— Понятия не имею, откуда мне знать? — вполне честно, на мой взгляд, ответила заведующая.
Утро было бурным. Встали очень рано, заказали такси по телефону, приготовили вещи. Едва успели перекусить, нам позвонил диспетчер такси и сообщил, что машина подана. Перетаскивал вещи в одиночку, Катя занималась дочерью. Забили весь багажник «Волги», прихватив еще и салон.
— Лодочный причал, — коротко попросил я водителя, тот молча завел двигатель и плавно тронул машину.
В дороге не разговаривали, все были напряжены как струна, ну, кроме водителя, наверное. Надеюсь, что лодку нам не догадались испортить, а то будет жопа. Заставил жену таскать сумки к лодке, сам умчался в гараж за двигателем. Снимал его после отпуска, перебрал на всякий случай, это ведь не «Ямаха» из будущего, крякнет в самый важный момент и будет грустно.
Вернувшись с мотором на причал, увидел возле него трех мужчин откровенно блатной наружности. Двое лузгали семечки, а третий направлялся по причалу в направлении Кати с Аленкой. Два хмыря, остававшиеся на берегу, преградили мне путь. Крепкие ребятки, ниже меня на голову, но рослые. У одного синяк под глазом, а второй сверкает золотым зубом. Одеты в модные штаны, светлые рубашки, длинные волосы выбиваются из-под белых же кепок.
— Сейчас Михась твоих баб приведет, поедем в одно место, тебя там ждут.
— Вы хорошо подумали? — примеряясь, как скинуть мотор и не сломать его, спросил я.
— Не борзей, тебя живым привезти треба, а целым или нет, нам не говорили. — Бык заржал и тем привлек внимание того, третьего, что был уже у лодки.
— Вернулся? Сейчас и мы подойдем, — бросил он мне и отвернулся. — Эй, выгребайтесь из этой калоши, поедем в гости.
— Держи, — просто произнес я.
Тот, что стоял ближе, просто охренел, когда я протянул ему лодочный мотор. Ему бы отступить, но не сообразил, а испугавшись, что я кину двигатель на него, подставил руки.
— Молодец!
Ударил я всерьез. Вижу угрозу моим родным — и условности улетают, как дым. Удар в горло тому, что держал мотор, и он оседает на землю под весом двигателя, придавило его хорошо, там почти сорок кило железа. Второй лезет за пазуху, но ничего сделать не успевает, валю его ударом в челюсть справа. Добивать не стану, чревато. Оставался самый опасный противник, он сейчас мог причинить вред моим девочкам. Бегу по причалу на всех парах, а
