предсказывать будущее. Эта способность передалась сначала моему деду, а затем моему отцу и мне. Даже сейчас, когда все эти умники и толстосумы стремительно нищают, мы смогли вовремя вывести деньги, ни потеряв не цента. Мы смогли предвидеть эту катастрофу, — он замолчал и медленно провел пальцем по линии моего подбородка, — и сегодня я видел твое будущее, Киара. Хочешь скажу, какое оно?

— Мне это не интересно, — бросаю зло, — можешь оставить свои байки для разгульных девиц из опиумных салонов.

Хочу вырваться — не отпускает, прижимая спиной к машине.

— Я вижу твою прелестную фигурку, одиноко идущую по Пикадили стрит, — шепчет Джон, склонившись к моему уху, — ты подходишь к дому номер семнадцать и звонишь. Знаешь, чей это дом? Мой, Киара. Я вижу, как ты подходишь ко мне и смотришь своими невозможными глазами. "Помоги мне уничтожить Эдварда Фейна", — произносит твой прелестный сладкий ротик. И о, с каким же удовольствием я соглашусь помочь тебе. Сделаю тебя орудием против него.

— Оставь меня! Оставь! — поднимаю руку и даю крепкую пощечину этому мерзавцу.

— Раджкумари, вам помочь? — наконец набрался духу Базу, до этого момента растерянно наблюдая, как его хозяйку лапает белый господин.

— Да, мы уезжаем, — говорю, продолжая прожигать Картера взглядом. Я ненавижу его. Будущее, видите ли он мое знает. Так и хотелось подобно старым лао плюнуть в эту рожу, но ограничилась удовольствием от лицезрения красного отпечатка на левой щеке.

Джон пошатнулся и отступил. Взгляд его загорелся лихорадочным блеском, хорошо мне знакомым.

— Ты думаешь, что между мной и Эдвардом Фейном большая разница, Киара? Что он такой весь благородный красавчик, а я подлец? Но ты ошибаешься. На самом деле все наоборот. Я никогда не врал тебе, Киара. Не обманывал, не скрывал своих связей с другими женщинами, при этом я готов прямо сейчас все оставить. Бросить все к твоим ногам и увезти туда, куда ты мне прикажешь. И мне не надо, в отличие от Эдварда, страшиться своей свихнувшейся мамаши или адски-ревнивой английской невесты, которая готова перегрызть глотку любой девке, которая только стоит рядом со мной.

Я уже села в машину, и последние фразы Джона слышала не четко, но этого было достаточно, чтобы они отравили меня своим ядом.

— Куда едем, раджкумари? — спросил Базу.

Я устало гляжу на свои босые распухшие ноги, на порванное платье.

— Вези меня обратно, — выдыхаю наконец.

Глава восемьнадцатая

Едва машина затормозила, Базу вышел и открыл дверь.

— Возьми, — протягиваю ему монеты, — и не говори мистеру Фейну, что видел меня с тем господином.

Черные глаза индийца испуганно распахнулись. Не знаю почему, но мне очень не хотелось, чтобы Эдвард узнал о моей встрече с Джоном. Меня страшила его реакция. Я быстро просунула деньги растерявшемуся водителю и направилась в дом.

Ах, раджкумари! Вы вернулись! — выдохнула, подбежавшая ко мне служанка.

— Приготовь мне ванну и новое платье, Рашми, — говорю, торопливо поднимаясь по лестнице, — я хотела еще успеть сегодня навестить отца.

— Ей Нишидх Хэ, — закачала головой Рашми и замахала руками, — никак нет, раджкумари, нельзя. Приезжал хозяин, искал вас. А когда узнал, что вы уехали, был страшно зол. Сел в свой автомобиль и умчался прочь.

Я замерла на месте, по спине пробежал мороз.

— Эдвард… Он вернулся?

Служанка кивнула, и у меня во рту пересохло. Три невыносимые недели я просидела в этом доме, не имея возможности навестить родных. И теперь надо же такому случиться, чтобы Эдвард решил вернуться именно в тот день, когда я захотела наконец вырваться ненадолго из заточения. Паника охватила меня.

— Рашми, позови всех, — влетаю в комнату, лихорадочно сдергивая порванное платье.

Несколько служанок, разодетых в пестрые сари, тут же закружили вокруг. Одна помогла мне с чулками, вторая принесла чоли и павадий из парчи, усыпанные кристаллами. Скажу Эдварду, что просто ездила по округе развеяться. Задыхаюсь от волнения, едва до слуха доносятся звуки мотора. Бросаюсь к диванчику, застываю в небрежной позе и беру с вазы виноград. Даю знак девушкам, чтобы уходили.

Торопливые шаги по лестнице. Сердце екает и замирает, когда ручка двери поворачивается. Перевожу взгляд в окно, за которым уже сгущались сумерки, и вижу отражение Эдварда в прозрачном стекле. Он смотрит на меня, приближается.

— Где ты была? — спрашивает сразу. И за ледяным спокойствием этой фразы таится гнев.

Поднимаюсь и встречаюсь с серыми глазами. Эдвард снял пиджак, оставшись в жилетке, рубашке и белых брюках, на шее атласный платок графитного цвета. Темно-каштановые волосы спадают на лоб.

— Ездила по окрестностям, — машинально отвечаю, стараясь не отводить взгляд, но он смотрел так пристально, что я не выдержала и опустила глаза. — С возвращением. Как дорога?

Беру блюдо с виноградом и подношу ему. Надо как-то сбавить градус напряжения, попытаться отвести его внимание. Эдвард скользит глазами по моим обнаженным рукам, так что мне становится жарко.

— По окрестностям? Куда конкретно? Я стал расспрашивать Базу, но этот прохвост резко сделал вид, что разучился понимать английский.

Делает шаг вперед, я же, наоборот, отступаю.

— К чему этот допрос, Эдвард? Мне казалось, что мы не в тех отношениях, когда нужно давать отчет о передвижениях друг друга. Ты и я, мы оба свободны.

С грохотом ставлю блюдо обратно на стол и отворачиваюсь к окну. Внутри нарастало раздражение и обида. Он смеет расспрашивать, куда я ездила, тогда как сам пропал на три недели, ограничившись краткой телеграммой.

— Киара, — уже стоит за спиной, чувствую кожей исходящий от его сильного тела жар и энергию, — ты ведь ездила в город. Почему не говоришь правду?

Не хочу, чтобы ты узнал о Джоне Картере, но говорю другое:

— Ты запугал прислугу. Сделал из этого дома тюрьму, из которой мне невозможно было вырваться. Я так больше не могу, Эдвард.

Прислоняюсь лбом к стеклу.

— Я дал эти распоряжения только из соображений твоей безопасности. Страна трещит по швам, ты не представляешь, сколько богатых домов в округе Вьентьяна были разграблены за последние несколько недель.

— Я хочу развод, — обрываю его резко.

Поворачиваюсь и вижу абсолютно черные глаза. За расширенными зрачками билась рвавшаяся наружу ярость.

— Так торопишься? — усмехнулся он вдруг зло. — Даже наследство уже не нужно. А может просто ты нашла другой объект для обожания, а, Киара?

От гнусного предположения так и захотелось влепить пощечину, вторую за день, но сдержалась. В конце концов, меня воспитывали лучшие французские учителя. Я леди, а не простая девка с улицы.

— Мне противны твои предположения, — вздергиваю подбородок и хочу уйти.

Но Эдвард поставил руку на стекло, зажав меня.