с Энтони собираемся лететь в Мехико и готовиться к переезду моей мамы в Нью-Йорк. А Наталию мы с собой не берем, и она остается здесь. Мы думали, она обрадуется возможности провести время с подружками и возлюбленным. Но когда мы сообщили ей о нашем отъезде, она не стала радостной и буквально начала умолять нас взять ее с собой.

— Она сама этого захотела?

— Да, она и так очень здорово помогла нам. Ее бабушка безмерно благодарна ей за всю любовь и заботу. Но поймите, Наталия еще такая молодая и красивая. Она не должна тратить все свое время на заботу о пожилом человеке. Ей уже пора думать о замужестве, детишках, самостоятельной жизни… А ее рвение все время сидеть возле своей бабушки нас немного пугает. Весь тот месяц, что мы были в Мехико, она только и делала, что заботилась о ней. Даже когда мы с Энтони были свободны. Даже практически не ходила куда-то гулять, хотя раньше моя дочь обожала ездить в город. Хотя и была чуточку веселее и почти не вспомнила про Нью-Йорк, про своих друзей и про своего парня…

— Скажите, а Наталия уехала с вами по вашей просьбе или настояла на том, чтобы вы взяли ее с собой? — слегка хмурится Терренс.

— Настояла. Наталия уговорила нас взять ее с собой. И должна сказать, что она тогда даже плакала… Объяснила это какими-то нехорошими предчувствиями и желанием быть с бабушкой, если она вдруг умрет. Хотя у нас нет причин беспокоиться, ведь лечение проходило и до сих пор проходит успешно.

— Ничего себе… — Терренс прикрывает рот рукой и качает головой. — Значит, получается, она пытается сбежать из Нью-Йорка? От того, что здесь произошло!

— Мы уж не знаем, от чего она бежит, но ситуация определенно сложная. — Летиция тяжело вздыхает и кладет руку на сердце. — Я очень беспокоюсь за свою девочку, Терренс. У меня сердце сжимается… Я чувствую, что моей дочке нужна чья-то помощь.

— Да уж… — Терренс слегка хмурится и задумывается на пару секунд. — Полагаю, что произошло что-то по-настоящему серьезное, раз она так рвется поехать с вами уже во второй раз.

— Если честно, то мне даже страшно ехать в Мехико и оставлять ее одну. Но к сожалению, я не могу отложить поездку. Мы с мужем должны поехать и подготовить все к переезду моей матери в нашу квартиру.

— Скажите, пожалуйста, а давно с Наталией происходят подобные вещи? Вам, возможно, лучше знать, когда с вашей дочерью начали происходить странные вещи.

— Ну если вы говорите про секрет Наталии, то это началось примерно четыре месяца назад. А если вы имеете в виду ее проблемы в отношениях с Эдвардом, то прошло около месяца с тех пор как моя дочь изменилась в поведении.

— Хм, как же сильно они должны были поссориться, что все это происходит? А может быть, они уже давно расстались, но не хотят об этом говорить?

— А потом столько времени скрывать ото всех свои проблемы и столько притворяться, что все хорошо? — Летиция снова скрещивает руки на груди и хмурится. — И был бы смысл строить из себя идеальную пару, если они расстались? Наталия не стала бы так поступать!

— Ну не знаю… — медленно выдыхает Терренс. — Если честно, я могу ожидать чего угодно…

— К тому же, Наталия не обладает сильной выдержкой. Она не смогла бы вечно притворяться, пока у нее в душе будто кошки скребут. Моя девочка слишком чувствительная и ранимая… Ее очень легко обидеть и заставить плакать или сильно испугаться.

— Однако же она притворяется, — с грустью во взгляде отвечает Терренс. — Хотя не буду отрицать, что Наталия временами может делать вид, что ничего не боится и готова задать жару любому человеку. Однако мне кажется, что эта девушка в глубине души и правда довольно ранимая и впечатлительная.

— Вы абсолютно правы, — кивает Летиция. — Моя дочь может сколько угодно притворяться крутой девчонкой. Но на самом деле она очень легко поддается любым эмоциям и воспринимает слишком близко к сердцу даже самые незначительные вещи.

— А раз так, то надо как можно скорее узнать, что с ней происходит. И думаю, внимание лучше сосредоточить не на ее отношениях с Эдвардом, а на том, что произошло несколько месяцев назад. Это может быть намного важнее.

— Я очень вас прошу, Терренс, сделайте все, чтобы узнать, что с ней произошло, — с жалостью во взгляде умоляет Летиция. — Мы с Энтони можем рассчитывать только на вас и Ракель. Эта девочка — близкая подруга моей дочери, а вы — брат ее парня.

— Не беспокойтесь, миссис Рочестер, я обещаю вам, что мы с Ракель сделаем все, чтобы выяснить, что произошло, — уверенно, мягко обещает Терренс.

— Да, пожалуйста, постарайтесь узнать, что происходит с моей девочкой. А если это будет нужно, то окажите ей всю необходимую поддержку и заботу и не бросайте ее одну.

— Ракель и я ни за что не оставим ее, — слегка улыбается Терренс. — И не переживайте, если вам так срочно надо ехать в Мехико, то поезжайте. Мы присмотрим за Наталией и будем рядом с ней, чтобы ни случилось.

— Да, а вы не могли бы сказать мне, где живет ваш брат? — задумчиво просит Летиция. — Я не думаю, что он тоже что-нибудь скажет. Но Энтони очень уж хочет поговорить с ним и вытащит из него хоть какое-то признание.

— Простите, миссис Рочестер, но я не знаю, где живет Эдвард, — качает головой Терренс. — Он никогда не приглашал меня, Ракель, Наталию или кого-то еще к себе домой. Мы знаем, что Эдвард живет с какой-то женщиной, которая выделила ему комнату, в старом доме. Но больше мой брат ничего не говорил.

— Что неужели никто из вас ни разу не бывал у него дома? Или хотя бы не подвозил до места, где он живет?

— Нет, в этом плане он очень скрытный.

— Ладно, я поняла… А как вы думайте, мне есть смысл разговаривать с Анной и просить вас сказать, где она живет?

— Не уверен. Анна точно скажет вам все то, что сейчас сказал вам я. Ракель тоже повторит все мои слова.

— А ваша с Эдвардом мать в курсе этой ситуации?

— По крайней мере, я не разговаривал с ней об этом. И сомневаюсь, что Эдвард говорил. Он вообще встречался с ней очень давно в последний раз.

— Ясно… Значит, никто ничего не знает…

— Мне очень жаль, что мы не смогли помочь вам.

— Ничего страшного. — слегка улыбается Летиция. — В любом случае спасибо за то, что уделили