Когда до Мейзена оставалось не больше перехода, я вздохнул и грустно посетовал:

—Как жаль, что мы с вами уже люди зрелые.

Господин Габриэль поначалу не понял, потом сообразил:

— Да, господин Артакс, вы правы. В студенческом городке легче действовать молодежи, а не нам. Так бы мы смогли себя выдать за желающих поступить в университет. Будь нам лет… Какой там у ваших студентов возраст?

— Обычно, поступают юноши от четырнадцати до двадцати пяти. Бывают юные дарования, что идут в университет в двенадцать-тринадцать лет, но чаще всего — в четырнадцать, в шестнадцать. В общем-то, двадцатилетний первокурсник тоже удивления не вызовет. Ваш младший книгохранитель фон Белоф поступил в колледж в двадцать четыре года. А потолок… Помнится, был у нас один правовед, учившийся до тридцати лет, но это, скорее, исключение, а не правило. Ежели, в среднем, то от шестнадцати до двадцати одного. Я сам туда поступил в шестнадцать, проучился три года, стал бакалавром, потом еще год готовился на магистра…

— Но магистром по каким-то причинам не стали, — пришел к очевидному выводу мэтр Габриэль, но расспрашивать и выяснять подробности он не стал, за что я ему был признателен. Говорить правду не хотелось.

Чтобы не «накручивать» себя лишним, вспомнил вдруг Яника. Может, стоило бы его взять с собой? Малолетний бандит иногда бывает нужен. Но, скорее всего, он бы не поехал без своих «оглоедов», а брать с собой целую банду подростков, это чересчур даже для капитана наемников.

— Господин Артакс, как вам это? Вот такой спутник вам подойдет?

Я посмотрел на господина Габриэля. Кажется, физиономия мага слегка светилась, но все было на месте. Имею в виду — его лицо выдавало мужчину за шестьдесят. Пожал плечами.

— Эх, а я так рассчитывал, что у меня все получилось, — с досадой сказал маг. — А, подзабыл, что вы не привержены воздействию магии.

— А что вы такое сотворили с собой? — заинтересовался я. — Вон, лицо у вас светится, словно солнечный зайчик под кожу засунули.

— Оригинальное сравнение, — хмыкнул господин Габриэль. — Мне бы такое в голову не пришло! А это всего-навсего магическое покрывало, с помощью которого маги могут скрывать свой возраст. Чем оно толще, тем моложе он выглядит.

— И насколько вы теперь должны выглядеть? — спросил я.

— Ну, лет на шестнадцать. Четырнадцать — слишком мало, восемнадцать — это уже почти взрослый человек. А шестнадцать — самое то. И рост можно не скрывать, а если скажу глупость — тоже никто не станет особо пенять.

За разговором мы с магом не заметили, как погода испортилась. Небо заволокло черно-синими тучами, у меня заныли старые шрамы. Похоже, скоро разразится сильный дождь. К счастью, недалеко от дороги виднелась пастушья хижина. Судя по дыму, там уже кто-то был.

Пристроив лошадей под навес, расседлав и напоив их, повесив на головы торбы с овсом, чтобы не скучали, (я похлопал гнедого по спине — мол, не обижайся, что оставляю, на что тот философски повел плечом — мол, чего уж там, с собой все равно не возьмешь) мы с господином Габриэлем зашли в хижину.

Обычная хижина, не предназначавшаяся для жизни семьей, но при желании в ней можно было прожить сколько угодно. Чем-то она мне напомнила дом, виденный в Шварцвальде — круглые стены, посередине очаг, обложенный камнем, по углам прелая солома. Там же оказалось трое пейзан, сидевших возле огня. Судя по тому, что на очаге стоял закипавший котелок, а рядом лежали мешки, крестьяне куда-то отправились. Возможно, на заработки.

Мужики с испугом смотрели на двух вооруженных людей, могущих оказаться хоть рыцарями, хоть сборщиками налогов. Один даже привстал, в намерении побыстрее уйти, но за стенами послышался шум дождя, потом раздались раскаты грома.

— Не возражаете, если составим вам компанию? — вежливо спросил маг, за что я мысленно похвалил его.

— Так, милости просим, — враз засуетились крестьяне. — Садитесь, молодой господин. И вы, господин рыцарь, тоже.

На пейзан вежливые слова оказали невероятное действие. Они дружно вскочили, принявшись предлагать нам место у очага. Так, а кого же тут величают «молодым господином»? Уж явно не меня. Неужели «накидка» мага и на самом деле действует?

Мы присели. При тусклом свете очага было трудно что-нибудь рассмотреть, но я узрел, что из соломы выглядывает нечто, напоминающее черенок лопаты. Хм… Если это лопата, зачем же ее прятать? И на какие— такие заработки?

— Разбойничаем? — поинтересовался я, кивнув в сторону «лопаты».

Один из крестьян вскочил, ринувшись к соломе, но я успел подсечь его ногу, и мужик рухнул вниз носом. Другой, поспокойней, помог встать товарищу, усадил его у костра и обиженно заявил:

— Чего же сразу — разбойничаем? Мы, господин рыцарь, на благое дело идем. Идем университетских бить!

Не поленившись, я встал, разгреб солому ногой. Тут не лопата вовсе, а трехзубые навозные вилы, здесь коса, превращенная в пику, топор. Классика! Любопытно. Кажется, информация, которую магистр истории считал недостаточно достоверной, начинает подтверждаться. Вот только, с какого боку крестьяне ополчились на университет? Что он им плохого сделал? Но вместо этого сказал:

— Если, университетских бить — совсем другое дело!

Мужики переглянулись, не заметив иронии.

— А вы, сами-то, кто будете? Молодой господин, не из студиозов? — с опаской поинтересовался один из крестьян — тощий, в спущенных чулках и прорехой на коротких штанах. Но зато куртка у него была самая крепкая, в отличие от его собратьев, щеголявших в рванье.

— Вот уж, чего нет, того нет, — честно ответил придворный маг.

— Ну, Гомерик, че ты спрашиваешь? Видно же, что молодой господин из порядочных будет. Одежда чистая, опрятная, сам весь трезвый, рожа э-э… виноват… личико бритое, — вступился за нас тот, которого я уронил.

Вона как! Неужели и я был таким? Пьяным, неопрятным, да еще и с небритым «личиком»? Ну, одежда-то была чистая. Хотя, после вечера в кабаке, все могло быть.

— Это барон фон Скилур, а я — рыцарь фон Юргенс, — сказал я, по ходу дела начав сочинять легенду, о которой нам с магом следовало озаботиться давным-давно.

Но лучше поздно. Зато все выглядит правдоподобно. Юный барон путешествует по градам и весям, в сопровождении опытного наставника. Нам бы еще парочку слуг с собой, так и совсем хорошо. Но если слуг нет, значит так задумано благородными рыцарями. только, чего это я себя Юргенсом-то назвал? Это же Йорген, только на местном наречии.

— Мужики, а чего вы там варите? — поинтересовался я, глядя на котелок.

Запах от него был вкусный, вроде грибного.

— Да мы тут грибов по дороге набрали, решили похлебки сварить, — смущенно сказал Гомерик.

— В долю возьмете? — спросил я. — С нас сухари, сало и сыр, с вас похлебка.