Или она была?

А потом что-то перекрыло поле зрения, и Джек увидел лицо и узнал его.

«О Боже правый…»

Лицо улыбнулось и произнесло тем самым голосом:

– Ворон…

Джек выпрыгнул из шахты как сумасшедший, а крыша кабины взорвалась, и воздух наполнился летящими осколками, все шлепнулись на пол, и Джек, лежа, выхватил арбалет из рук Кота и заорал: «Все назад! Это он!»

Но слишком поздно. Он уже поднимался из проделанной дыры, и с такой непринужденной легкостью, что все застыли. Он подтянулся на одной великолепной руке, почти левитировал к Команде. Его сила, взгляд, улыбка, ослепительная красота казались абсолютно чужими – но и близкими. Мертвенно бледный, жуткий, но магнетически притягивающий.

Он был в черных кожаных сапогах со шнуровкой под коленом, черном балетном трико и черном же шелковом камзоле и огромной просторной белой рубахе – великолепный, прекрасный, пугающий, безбожно могучий. Он будил мгновенное спазматическое желание ударить его, ранить, но одновременно гораздо глубже и сильнее было желание сделать хоть что-нибудь, отчего он бы улыбнулся.

Но он уже улыбался, спокойно и расслабленно идя к ним.

Джек отступил и поднял арбалет.

Тварь улыбнулась шире, обнажила белые зубы на фоне бледной кожи, окаймленной гривой иссиня-черных кудрявых волос, а на голове…

Джек понял, что на нем повязка. Белая. И это что-то значит.

Но что?

Он поднял арбалет выше.

– Ворон!

Этот голос наполнил его.

– Ты и твои деревянные колья. Когда ты станешь одним из нас, мы посмеемся над этим вместе.

Мрачно, что уж сказать.

– Все назад, – приказал Джек. – Отступайте, уходите.

Но прежде, чем кто-либо успел двинуться, снова послышался голос.

– Слишком поздно. Вы подпустили меня слишком близко.

Чудовище сделало еще шаг к ним.

– Назад! – прошипел Джек через плечо. – Двигайтесь!

Они двинулись, но вампир шагнул вперед, Джек изготовился стрелять и сказал: «Стой!»

Тварь рассмеялась и ответила:

– Ты шутишь? Ты же понимаешь: я – это не мои женщины.

– Стоп! – процедил Джек Ворон.

Тварь улыбнулась снова, показала большие клыки и посоветовала:

– А ты останови меня.

Джек сказал в рацию: «Карл, давай!» И выстрелил в упор.

А вампир поймал стрелу в полете.

Затем он взял ее, палку размером в бейсбольную биту, и переломил одним движением запястья, будто спичку.

Трос натянулся, кусок, еще привязанный к нему, со свистом улетел за дверь.

Вампир рассмеялся снова:

– Глупцы, неужто вы подумали, что можете безнаказанно убивать богов?

Он взял отломанную половину стрелы, с острием, швырнул вниз, прямо себе под ноги, и обломок целиком ушел в пол.

В руке Феликса оказался пистолет, и тот его поднял.

Вампир мгновенно развернулся к нему.

– Если ты направишь эту штуку на меня, то я в буквальном смысле вырву тебе хребет из тела.

Феликс опустил руку – просто от звука этого голоса.

Но Ворон не сдался.

– Свет! – заорал он и включил крест на груди.

После мгновенного замешательства кресты включили все. Хлынул галогеновый свет, расчертил тварь тенями. Та нахмурилась, отступила на шаг, прикрыла ладонью глаза.

– А, не нравится! – возбужденно объявил Джек.

Вампир презрительно фыркнул:

– Ну да, Ворон, ну да. Не нравится. Но оно меня и не убьет.

Тварь снова шагнула вперед.

– И? Что-нибудь еще? – саркастически осведомился вампир. – Чеснок? Кроличьи лапки?

Он посмотрел Ворону в лицо.

– Ну что, алтарный мальчик нашего Папы? Готов?

Он двинулся к Джеку, и в ярком свете галогеновых ламп все увидели, что из-под белой повязки сочится прозрачная жижа. Вдруг Джек понял, и, что лучше, понял Феликс. Рана от серебряного креста. И она не зажила!

Феликс поднял пистолет.

– Я предупреждал тебя! – рявкнул вампир.

– Ну да, – согласился Феликс и трижды выстрелил.

Попал, наверное, дважды. Один раз – так точно. Команда синхронно кинулась к выходу, большой двойной двери с солнцем за нею. Феликс поскользнулся. Он так быстро кинулся наутек, что потерял монстра из виду, а тот двигался с неимоверной скоростью, по щеке Феликса скользнул ветер. Боже, и в самом деле? Этот монстр так носится?.. Да он уже передо мной…

Тварь встала перед ним, бледная в свете дрожащей галогеновой лампы, протянула руку и выхватила пистолет, зашипела – медленно, басовито, мокро – подняла пистолет к лицу Феликса – и сжала.

Стиснула в ладони и расплющила.

Будто шоколадную игрушку.

Безоружный и беспомощный, Феликс думал о твари, способной сделать тридцать футов, причем с сидящей в ней пулей, пока он, Феликс, делает два шага. О твари, способной раздавить рукой автоматический пистолет.

Феликс посмотрел в налитые кровью глаза, увидел, как оскаливаются клыки, и понял, что сейчас умрет.

В пятнадцати футах за спиной вампира распахнулись двойные двери, и тварь немедленно от пяток до макушки брызнула пунцовым пламенем. Монстр инстинктивно развернулся к источнику боли, брызнув Феликсу в лицо ледяной слюной, и мгновение оба, монстр и стрелок, глядели на толстого, обширного Карла Джоплина, держащего дверь раскрытой, пыхтящего и сопящего. Затем монстр снова поглядел на Феликса, завизжал, и Феликс понял, что тварь убьет его, и, когда она проносилась мимо, к тени, он выхватил второй браунинг и выстрелил. Серебряная пуля проделала дыру точно в центре белой повязки. Затем Феликс упал, чтобы увернуться от когтей, но монстр уже, завывая, метеором алого пламени пронесся по залу, через все его полсотни футов, врезался в шахту лифта, свалился в проделанную дыру и скрылся из виду.

Остались только отзвуки дикого воя и отблеск пламени в шахте.

Потом стало тихо. Пламя угасло. Все спокойно.

Феликс посмотрел с пола на остальных. Они не успели пройти и пяти футов, а теперь стояли и смотрели на него, а он думал о клыках и о том, что вампир хотел убить только его, Феликса, и не тронул больше никого.

Затем он бросился к выходу, и остальные тоже. А что еще поделать?

Он сидел на ступеньках под солнцем, наклонившись, уперев руки в колени, и старался отдышаться. Джек Ворон приказал Карлу держать двери открытыми, подпереть, если нужно. Все остальные – помощник шерифа, и Кот, и отец Адам – согласно закивали. Ну да, пусть двери останутся открытыми, а твари – глубоко внизу, в тюремных камерах, вне досягаемости.