тем более что денег у меня не было ни медяка, а сразу же отправился в трактир, где и обнаружил, что огромный зал наполнен наполовину — и это без нашей сотни человек. На самом деле больше сотни, но…я округляю.

Само собой, все «наши» сразу в трактир не пошли — кто-то ведь должен стеречь товары и груз. Повозки выстроили кругом, создав из них что-то вроде крепостной стены, внутрь круга загнали самые ценные фургоны, и уже возле них развели костры и стали готовить еду. Ну а часть оставшихся отправились поить лошадей и быков, чтобы потом заняться их кормлением.

Слава богу, до меня никому не было дела, так что я со спокойной совестью отправился в трактир. Пусть себе суетятся, а я займусь любимым делом.

Хозяина трактира нашел комнате, которую можно было бы назвать кабинетом — он что-то бурно обсуждал с человеком, похожим на караванщика, и скорее всего им и являвшегося. Не нашего караванщика, а другого, поставщика вина. Что-то у них не ладилось, потому когда я сунул нос комнату, приоткрыв дверь, навстречу мне понесся отборный мат, сопровождаемый угрозами показать кузькину мать здешнего ро̀злива. Мат не в мою сторону, но я предпочел прикрыть дверь и дождаться, когда трактирщик до конца выплеснет на собеседника досаду и злость, плавающие в потоке самой черной брани. Знакомое дело — лучше не попадаться под руку человеку, находящемуся в состоянии «амока». А они, эти поставщики, которые вечно хотят всех надуть, умеют довести людей до белого каления.

Собеседник трактирщика выскочил из кабинета красный, как рак, и с топотом унесся куда-то в светлую даль. Я выждал еще пять минут для верности, и постучав в дверь, не дождавшись ответа, медленно вполз в кабинет.

Трактирщик, седой мужик лет пятидесяти, смотрел на меня без приязни, но и без раздражения. Примерно так же смотрят на паучка, спускающегося на паутинке — прибить его вроде бы пока не за что, да и вставать очень уж лень. Пусть себе ползет, может сам сдохнет где-нибудь в уголке.

— Я Роб Костин — радостно, с улыбкой сообщаю важную информацию.

— А мне насрать! — тут же без улыбки, совершенно спокойно информирует меня трактирщик — Музыкант? Пошел на…! У меня уже есть музыкант.

— Я хороший музыкант — сгоняю улыбку Щелкунчика со своего лица — Самый лучший!

— Плевать! — выдыхает трактирщик, и наливает в кружку из высокой бутылки синего стекла. Наливает, отпивает, сплевывает — Вот же тварь! Ну как, как можно так работать?! Я же заказал красное Монарское, а он мне что привез? Да это пойло какое-то! И деньги взял как за Монарское! Вот как работать с такими людьми?

— Бить палками? — говорю я, и трактирщик замирает, будто с ним заговорил шкаф:

— Чего?! Палками? Хорошая мысль! Вот если не привезет настоящее вино — так с ним и будет! Заплачу охотникам, найдут, и шкуру с него снимут! И ведь работали нормально, зачем было меня обманывать? Денег больше захотелось?!

— Может его самого обманули? — предположил я.

— Подслушивал? — хмыкнул трактирщик — Он так мне и дул в уши. Мол, это его продавцы обманули, и он их за яйца повесит. Как думаешь, повесит?

— Вряд ли — пожал плечами я — Они ему скажут, что он мошенник, что ему дали хорошее вино, а он его продал и подменил на плохое. И если он на них станет наезжать, еще и в стражу заявят. Мол, занимается вымогательством.

— Наедет? Забавное слово — снова хмыкнул трактирщик — Раньше не слышал. Но понял, о чем ты. Да, скорее всего так и будет. Парень попался мошенникам, и теперь вряд ли заберет свои деньги обратно. Но а кто ему виноват? Он сам себе ногу отрубил! Прежде чем рубить деревья, надо уметь работать топором. Согласен?

— Согласен — кивнул я — Надо было проверить продавцов, поговорить с людьми, выяснить, чем они дышат. И только так.

— Дышат? Ты забавно говоришь, но понятно. Вы, музыканты, такие выдумщики…

Он замолчал, задумался, и только через минуту снова вспомнил обо мне. А я ему не мешал думать, стоял тихо и спокойно.

— О! Ты. Как, говоришь, тебя зовут?

— Роб Костин. То есть — Робаг Костин.

— Из благородных, что ли? — присмотрелся трактирщик — С юга? Там клановые имена заканчиваются на «ин». Как оказался на севере? Впрочем, это не мое дело. И так знаю — небось сбежал из семьи, мир хотел посмотреть? Вас, молодых дураков, как кузнечиков в траве. Прыгаете куда-то, спешите…а вас птички — цап! И сожрали. И ты такой же. Как только пятнадцать исполнилось, стал взрослым — так мир смотреть? Идиот… Да ладно, не делай такую рожу…я сам такой был. В пятнадцать лет из дома убежал, решил добыть славы и денег. В наемники подался. Охотником вначале, потом нанялся в строевики одного Клана, потом…много чего потом. Мне повезло — денег скопил, трактир построил, а знаешь, сколько таких как я погибли, не оставив после себя ничего, кроме кучки гниющего мяса?

— Ну вы-то сумели! — решил я поддержать разговор, сыграв свою роль — И денег добыли, и славы. Так что не все так плохо — вы пример.

— Я пример?! — фыркнул трактирщик — А ты знаешь, что такое копье в брюхе? Когда из тебя вытекает гной пополам с говном? А ты видел, как в твоей ране заводятся личинки мух, а рядом нет ни одного лекаря?! А ты видел, как твой товарищ просит его добить, чтобы не гнить заживо еще неделю, зная, что до мага-лекаря ему не продержаться? Иэхх…знать, так никуда бы из дома не ушел. Жизнь, парнишка, такая мерзкая, грязная штука, что и не знаешь, когда тебя тюкнет по темечку…

— Добили? — не выдержал, спросил я.

— Кого? — сразу не понял трактирщик — А! Нет. Тащили еще три дня. Я же упертый, не дал его добить. Сказал, что если кто его тронет — горло перегрызу. А меня знают, я перегрызу…

Помолчав, вскинул взгляд на меня:

— Ладно…говори, что хочешь, Роб Костин. Музыкант у меня есть, хоть играет он и правда дерьмово, но пусть себе играет. Сейчас возчики и наемники нажрутся, им все равно будет — = фальшивит он, или попадает в такт.

— Денег хочу — без затей пояснил я — Тут я не останусь, в столицу хочу, но очень хотелось бы подработать, хоть немного. Ваш музыкант ведь не весь вечер будет играть, может, останется время и для меня.

— Сыграй — кивнул трактирщик — А я послушаю и приму решение.