на своей, а когда… – он замолкает, подняв на меня взгляд. – А когда ты стал копаться во всем этом, я… пересел на машину Макса. Тетка не продавала ее в память о нем. Он был единственным сыном, отрада и надежда, а генерал Завьялов довел парня до такого состояния… Максим просто не выдержал, он с катушек слетел. Он… – в глазах Ивана блестят слезы. Пора это все заканчивать.

– Зачем напали на подругу Весны?

– Хотел попугать. Она снова спуталась с тобой – я был зол. Следил тогда за ними. Влез через окно туалета и усыпил Татьяну, приложив к носу платок, пропитанный наркозным препаратом. Это было легко… – довольно ухмыляется он. – Зачем ты приехал? Еще чуть-чуть и она бы… От безысходности Весна согласилась на отношения со мной. Я никогда бы ее не обидел, веришь?

– Нет. Малеев, почему вы не пытались построить нормальные отношения с женщинами? Завести семью? – задаю вопрос, а в его обезумевшем взгляде вижу ответ. Иван болен – давно и безнадежно. Смею предположить, что Наталья поддерживала его видимую «нормальность» препаратами. Психически больным людям свойственна зацикленность, ею у Малеева была Весна…

– Зачем вы подставили генерала Завьялова? Это же вы слили секретную информацию, принадлежащую Министерству Обороны?

– Я. Искал подходящего случая ему отомстить. Он как раз подвернулся… Долгое время я втирался к нему в доверие. Когда Валерий Павлович перестал видеть во мне просто подчиненного, он прекратил закрывать кабинет.

Вот и все… Надеюсь, больше майора Духина не потревожат? Следком быстро состряпал дело – как ни странно, Малеев сотрудничал со следствием и не отказывался говорить правду. Доказательства обнаружили по восьми эпизодам. Ивану хватит и этого… До конца дней он будет проходить принудительное психиатрическое лечение. Суд будет долгим, не сомневаюсь. Прокурор будет вызывать потерпевших, проверять случаи, по которым не было обращений. Адвокат – стараться скосить срок, ссылаясь на «неадекватность» обвиняемого. Наверняка Наташу Волховец уволят и с треском попрут с работы. Конечно, вызовут Весну для дачи показаний… Машу тоже вызовут… Но это потом, а сейчас мне надо реабилитировать Валерия Завьялова. Заканчиваю допрос, вношу записи в материалы дела и зову конвоира. Мне срочно нужно в следком… Иван подставил Завьялова, так почему же генерал до сих пор сидит в СИЗО? Его должны освободить немедленно, восстановить в должности и принести официальные извинения! Покидаю допросную и выхожу на улицу – под хмурое дождливое небо. Сажусь за руль, чувствуя, как в кармане гудит телефон.

– Костя, это я.

– Привет, любимая. Я закончил допрос. Это было… сложно. – Коснувшись пальцами переносицы, отвечаю Весне. Запускаю двигатель.

– Ты не представляешь, кто у нас сейчас дома!

– Кто же?

– Папа! Его освободили, Духин. И все благодаря тебе… Обвинения сняты. Даже в должности восстановили, представляешь? Костик, я счастлива. И это не только из-за папы, я…

– Я тоже тебя люблю, смешная и прекрасная Вёська, – перебиваю ее я. – К вам приехать?

– Конечно. Я только с вещами разобралась. Заканчиваю с обедом. Ждем тебя.

Сбрасываю звонок и вспоминаю о Маше… Мне надо закончить еще одно дело…

Глава 47

Весна.

Тонкие змейки дождя струятся по стеклу. Небо затягивает серым, почерневшие ветки качаются от ветра, а на поверхностях грязных луж расползаются круги. Осень всегда навевала на меня смертную тоску, но эта осень особенная. Потому что я теперь другая… Счастливая, цветущая, любимая… Весна Завьялова – генеральская дочка, ухватившая, наконец, свое счастье. Хотя нет… Я ведь за ним и не бегала. Судьба просто сжалилась надо мной и дала второй шанс.

– Ой! – вздрагиваю от случайно кольнувшей кожу иголки.

Да, я невеста. И платье я себе выбрала под стать юной девчонке – пышное, с открытыми плечами и фатой.

– Вёська, повернись, – командует Танюшка, накручивая на палец длинную прядь. – Мне кажется надо платье еще чуть-чуть ушить. В талии свободно. Сама посмотри!

Таня упирает руки в бока и набирает в грудь побольше воздуха, чтобы приказать швее ушить платье, но я успеваю пискнуть:

– Не надо… Скоро талия вырастет. Так что платье сшито, как нужно. – Опускаю взгляд, словно стыдясь своего положения. Ну и что? Невеста со взрослым ребенком и вторым малышом в животе. Всякое в жизни бывает… Швея понимающе улыбается и разрешает переодеться. Зашториваю занавеску в раздевалке перед любопытным носом Танюхи и облачаюсь в привычные джинсы.

– Завьялова, я правильно поняла? – Таня опасливо заглядывает в щелку. – Духин знает?

– Еще нет, – отвечаю, застегивая пуговицы блузки. – Пойдем в кафе, Танюш? Здесь за углом кондитерская «Трюфель». Что-то мне так страшно ему признаваться! Аж есть захотелось!

– Ой, Вёська. Беда одна с тобой, – вздыхает Танюхин. – Идем, конечно. Тебе, наверное, все время есть хочется?

– Не все время, Танюш, но сейчас я бы слона съела! Я пригласила его маму вечером, чтобы отпраздновать помолвку. А через час мы с Костей идем подавать заявление в Загс.

– Ну даешь, дуреха, – Таня осуждающе качает головой. – Надо сказать перед Загсом. Мало ли… Сама знаешь, какие мужики пошли… Одни чуть что – по лицу женщину бьют, другие – уезжают за тридевять земель. Прости, Вёська. Что-то я сама себя накрутила, и тебя в придачу.

Втягиваю голову в плечи, прячась от дождя, и шлепаю по тротуару, не замечая луж. Правильно Таня сказала… Мало ли как «бесплодный» Духин воспримет новость о ребенке. Не поверит, вновь уличит в измене, съедет в служебную квартиру? В голове, как танцоры диско – быстро и виртуозно, кружатся мысли. И ни одной позитивной… Я очень боюсь признаться. Но и не хочу унижать Костю недоговоренностью.

– Весна, ты по лужам идешь! – толкает меня в бок Таня. – Хочешь заболеть? Что я потом твоему Духину скажу?

– Задумалась, – улыбаюсь я. Дергаю массивную деревянную дверь кафешки и окунаюсь в блаженное тепло. Пахнет мороженым, молотым кофе и свежими булочками с корицей. Реагирую мгновенным слюноотделением и веду Танюшку в свой любимый уголок в конце зала – там открывается потрясающий вид на мостовую.

Заказываю себе мороженое, тирамису и чай с лимоном. Таня выбирает кофе и шоколадный маффин.

– Что делать-то будешь, Вёся? – отпивая из чашки кофе, спрашивает Таня. Смотрит на меня, как на деревенскую простушку, залетевшую от приезжего горожанина. – Выйдешь замуж, а потом признаешься? Неспроста у него с женой детей не было. Духин наверняка проходил обследование и рассказал о своем диагнозе со знанием дела.

– Ох, не знаю, Тань… Скажу правду. Пусть сам решает, как с нами быть, – замечаю грустно. – Не думаю, что Костя не поверит мне. Мы уже не дети и… Из моей жизни исчез