он укрыл маму с ведьмой в другом мире, взяв за это весьма специфичную плату. Царство Салтана превратилось в камень, вместе с его жителями, что добровольно согласились там остаться, ради будущего их маленькой царевны. И лишь после маминого возвращения в замок чары пали. Цена была уплачена.

– У меня нет таких сил, чтобы закидывать кого-то за пределы этого мира, – Мракьян нахмурился, внимательно выслушав меня. – Значит, и у Алатыря их быть не могло.

– Но как-то же он это сделал, – верно заметила я.

– Несколькими способами это было бы возможно, – задумчиво произнёс Мракьян. – Либо Алатырь подпитывался, высасывая силы из всех, кто находился в окаменевшем царстве… но тогда бы они не превратились обратно в людей.

– Заклятие спало со всех, – опровергла я его теорию, чуть тише дополнив: – Почти со всех. Некоторых убили, пока они были статуями. Разбили…

– Значит, остаётся второй вариант, – немного тяжело вздохнул Мракьян. – Либо ему кто-то помогал, питая силой из вне, либо…

Каким было это второе «либо», я уже не услышала, почувствовав, как в районе груди, от медальона, по телу начало разливаться приятное тепло. Оно словно проникало в самую душу, обволакивая и согревая меня изнутри.

Сразу поняв, что сейчас я каким-то образом смогла почувствовать медальон, я постаралась быстро наполнить его силой, пока ощущение не исчезло. А стоило кулону впитать в себя каплю тьмы, как я едва не закричала от сковавшей тело невыносимой боли, слишком резко проваливаясь в накрывшую меня темноту.

34

Мракьян, пожизненно недовольный и немного озадаченный.

– Ну и тварь же ты, братец, – выругался я, стараясь скинуть с Кирьяны заклятие памяти.

Грязная магия. Не думал, что в медальон можно спрятать нечто подобное. Хотя мог бы догадаться, что от сына Роксаны глупо ждать другого. На что я рассчитывал? Что активировав его, Кирьяна увидит луч, указывающий сторону?

Глупо, но – да. Примерно на это я и рассчитывал. Не на луч, само собой, но на нечто похожее. А сейчас…

Сейчас я кое-как снял остатки этой дряни с Кирьяны и понял, что не успел. Девушка хмурилась, втянутая в сны чужих воспоминаний. И самое ужасное было в том, что я не раздумывая бросился за ней следом.

Чем я думал?

Ничем.

Это единственный правдивый ответ на данный вопрос. Ведь как иначе объяснить мой поступок, учитывая, что магия сна была… сказать честно, не самой сильной моей стороной.

Правда, оценить всю глупость своего поступка полностью я не смог, теряя себя и свои мысли в чёрной воронке древней ворожбы. Последнее, о чём я подумал, было сожаление, что не стал дожидаться, пока девушка сама придёт в себя. Боль ведь снял, а значит…

– Спокойно, – первое, что я почувствовал среди окружающей меня мутной темноты, это прикосновение рук к моим запястьям. – Открой глаза. Это просто сон. Слышишь меня? Мракьян?

Распахнув глаза, я увидел девушку, тревожно вглядывающуюся в моё лицо.

– У тебя красивые глаза, – отметил я, чувствуя, как окончательно теряю связь с реальностью.

Не было понимания где я нахожусь. Не было ни тепла, ни холода. Кажется, я даже не понимал кто я. И только немного напуганные серые глаза держали сознание на плаву. Действительно красивые. В обрамлении длинных чёрных ресниц, с красивым изгибом.

– Нет, так не пойдёт, – строже произнесла девушка, после чего залепила мне звонкую пощёчину. – Мракьян, приди в себя! Мы во сне. И явно не в моём. Да и не в твоём. Соберись…

– Оборотень, – рыкнул я, потерев щёку и осмысленно осматриваясь по сторонам.

Мы стояли в центре библиотеки. До боли знакомой мне королевской библиотеки Китежа.

– Не помогло, – сделала вывод Кирьяна, снова замахнувшись рукой для очередной пощёчины. – Для твоего же блага…

– Ты оборотень, Кирьяна, – перехватив девушку за запястье, не давая её ударить меня по лицу второй раз, вкрадчиво пояснил я. – Ещё слушая рассказ про ваше Бессмертное «сердце» я понял, что первый хозяин Кладенца был оборотнем. Только у оборачиваемых есть понятие истинной пары и привязанность на всю жизнь к одному конкретному лицу. И только оборотни владеют магией снов с рождения, интуитивно используя её даже без должного обучения. У вас это в крови.

– Интуитивно, – хмыкнула Кирьяна. – Вообще-то, я этому училась. Долго. Тщательно. И…

– Я тоже учился, – не дал я ей договорить. – Долго, тщательно. Вот только так и не смог продвинуться дальше азов. А у тебя это в крови. Ты не только сама сейчас ощущаешь себя, но и меня смогла… привести в чувство, – подобрал я определение. – Это восхищает.

– Во сне тяжело недоговаривать, верно? – усмехнулась Кирьяна. – И про глаза я запомнила. Хоть и с остальным не совсем согласна… кроме части про восхищение. Знаешь, едва себя сдерживаю, чтобы не засыпать тебя вопросами.

– Не смей, – практически рыкнул в её сторону, но моя угроза не произвела должного эффекта.

Кирьяна продолжала мило улыбаться.

И, бесы её задери, она была права.

В сновидениях невозможно врать. Невозможно лукавить. И чертовски трудно разделять мысли от того, что произносишь вслух.

– Не буду, – перестав улыбаться, совершенно серьёзно произнесла Кирьяна. – Объясни только, что по мне ударило? Я помню тепло от медальона, которое резко сменилось болью. Так себе ощущения, скажу я тебе.

– Боль я убрал, – не раздумывая ответил я. – Для меня это было такой же неожиданностью, как и для тебя. Кто-то решил спрятать в медальон заклятие памяти. Это мерзкая ворожба. Вынуждает насильно увидеть сон с воспоминаниями конкретного человека. Любое насильное действие противоестественно и вызывает боль. Это как защитная реакция на чужую магию. На очень грязную магию. Я не ожидал, что Светлояр выкинет нечто подобное. Гораздо проще было бы зачаровать медальон на простой маячок, что приведёт хранительницу к месту, где спрятали Китеж. Если бы я знал, что есть возможность такого «указания пути», то не просил бы тебя настроиться на медальон. Но это трудно было предугадать. Сейчас я понимаю, что активировалось заклятие памяти из-за моего присутствия. Или из-за моей магии... Скорее всего,