за месяц туда и обратно уложишься. Может, найдет причину твоей хвори, и вы с Анджи подумаете еще о детях. Сауэлу уже семь лет, времена тяжелые, неплохо было бы, еще одним наследником подстраховаться.

Дарин сжал подлокотники кресла, резко встал.

– За совет спасибо, а вот на счет того сколько мне иметь детей, обойдусь без нравоучений.

Тар посмотрел в след уходящему из его кабинета сыну. «Изменился, повзрослел, глаза – вот только безжизненные. Еще бы, мужчина можно сказать в самом расцвете лет и не в состоянии удовлетворить женщину. Хоть бы еще худшего не случилось. Одна надежда на ведьму».

Из кабинета отца Дарин зашел в покои супруги. Анджи лежала на кровати, при виде его в глазах мелькнуло удивление, а затем они вновь заблестели от ненависти.

Увидев горничную супруги, Дарин махнул ей головой на выход.

Потеребив пальцами свой фартук, девушка нерешительно удалилась.

Скинув фрак, Дарин стал расстегивать пуговицы на рубашке, освободившись от нее, расстегнул ремень на брюках и пуговицы на ширинке. Небрежным движением сбросил туфли, затем брюки и ловко освободился от исподников.

Ротик Анджи слегка приоткрылся, она с непониманием осматривала голое тело мужа, задержала свой взгляд на мягкой обвисшей плоти.

– Что не нравится? Мне тоже, но вот приходится с этим жить и еще выслушивать от тебя слова о том, как ты меня ненавидишь.

Дарин сел на кровать потянулся руками к жене, Анджи вывернулась, вскочила, отпрянув от него, зло зашипела.

– Не смей ко мне прикасаться.

Не став слушать дальнейшие реплики супруги, бросился к ней, рванул шнуровку, разорвал платье, впился губами в обнаженные плечи.

Ноги Анджи стали вмиг непослушными, слабыми, она обмякла в руках мужа, отдалась во власть его губам, блуждающим по ее обнаженному телу, давно изнывающему от желания близости. Только, как бы она не желала эту близость, прижимаясь к нему всем телом, показывая, что сгорает от возбуждения, но так, и не почувствовала его затвердевшей плоти.

Дарин доводил ее тело до экстаза ласками, сначала своим настойчивым языком, затем скользнул пальцами между мокрых, от желания ног. Анджи застонала, сжала ногами настойчивые пальцы мужа, не давая ему двигаться, но он не собирался останавливаться, а наоборот, продолжал делать свои нарастающее движения в ней, хватая губами ее стоны срывающееся с губ и учащенное дыхание. Анджи было уже плевать на все, она, то извивалась словно змея, то льнула к мужу, чтобы получить сжигающее разум удовольствие, кричать от сладостной истомы, доставленной ей, пусть и не совсем тем путем, к которому она привыкла. Дарин терзал ее тело всю ночь, в душе образовалась горечь, что мог бы уже давно доставить удовольствие жене, но почему-то издевался над ней.

Под утро, лежа на ковре у кровати, он посмотрел на удовлетворенное красивое лицо и не менее соблазнительное тело супруги.

– Анджи…если тебе захочется мужской близости, не терпи, ты можешь удовлетворить себя точно так же, как я это сделал. Хочу, чтобы между нами не было недомолвок. Как ты уже наверно поняла, у меня мужское бессилие, и твои обвинения насчет моих измен беспочвенны. Более двух лет я не испытывал близости с женщиной по той же самой причине. А вот в Ведьмином лесу – я не был более семи лет. Не пускает она никого в свой лес. Сегодня уеду в Даласк, отец посоветовал. Говорят, там живет, очень сильная ведьма, может, она объяснит, что за беда со мной приключилась.

– Даласк…это ведь так далеко.

– Да, но думаю, в течение месяца управлюсь. Не скучайте здесь без меня.

Дарин поднял жену с пола и положил на кровать, укрыв одеялом, коснулся губами ее виска, развернулся и ушел.

Анджи зевнула, ощущая как ее тело, удовлетворенное мужскими ласками медленно расслабляется в блаженстве.

*****

В Даласк Дарин прибыл через десять дней. Наняв одноместную почтовую карету, доехал до места назначения с минимальным комфортом и без каких-либо происшествий. Коней меняли на специальных почтовых станциях, расположенных по пути следования дилижанса.

Найти дом Серафимы Фараат тоже оказалось несложно, кажется, любой человек, живший в городе, знал, где она живет. Только вот дом мало чем походил под это определение, скорей всего замок. Может чуть поменьше, чем их родовой замок, но зато более вычурный. Рамы каждого окна украшала витиеватая лепнина, высокие колонны богато украшенного фасада заставляли случайного путника остановиться, полюбоваться творением архитектора. Восхищали взгляд еще семь остроконечных башенок, крыши которых тянулись в небо.

Дарин вздохнул, поднялся по ступенькам главного входа, остановился у резной двери, на которой были изображены животные с угрожающе-открытой пастью. Удивительным было, то, что Дарин никогда не видел даже подобие таковых тварей. Подумать о них ему не дала резко открывающаяся дверь. Ведьмочка, представшая пред ним, окинула его безразличным взглядом.

– Вас дожидаются. Прошу идти за мной.

Почему он подумал, что девушка, ведьмочка сам не понял, следовал за ней, молча, стараясь не смотреть по сторонам, хотя было на что посмотреть.

Роскошь холла пугала, коридор по которому они шли, вызывал трепет в душе. Зажженные факелы, бросающие тусклый свет, едва освещали стены и мягкие ковры, по которым они шли. А вот на ниши, со стоящими в них уродливыми статуэтками, и настенные картины, наоборот, свет падал четко, освещая невиданных зверей готовых вот-вот сорваться и броситься на тебя.

Ведьмочка открыла дверь, приглашая Дарина пройти.

Молодой лорд вошел в тускло освещенную гостиную, осмотрелся по сторонам. Убранство комнаты наводило на еще большее отторжение своими черными мрачными тонами. Если бы не темно-бордовые шторы на окнах, и в тон им круглый ковер на полу, можно было подумать, что живущий в этом доме человек страдает душевным заболеванием.

– Ну, здравствуй, душегуб.

Раздалось неожиданно за его спиной.

Дарин вздрогнул, резко повернулся и замер, любуясь красотой стоящей перед ним молодой женщины. Темно-серого цвета платье облегало ее чуть полноватые завораживающие изгибы тела, черные волосы, аккуратно уложенные на голове, придавали ей грациозности. Надменность в глазах цвета чернослива одновременно восхищала и подавляла.

– Налюбовался, а теперь давай выкладывай, зачем пожаловал?

– Серафима…только и успел сказать Дарин, его ноги неожиданно стали слабыми, подкосились, он упал к сопам ведьмы. Серые глаза заволокло злобой, попытка подняться с колен ни к чему не привела, ведьмина сила была сильней их родовой силы грифона.

Красивое лицо ведьмы исказилось в пренебрежении, хмыкнув, она плывушей походкой прошла к дивану, взяв в руки небольшой мешочек, стала его перебирать в руках, продолжая наблюдать за молодым лордом.

– Тебя злит, лишь одно осознание своей слабости и