- И на двух с переменным успехом, - вставил Генка.

- Что ж, нет худа без добра, - вздохнул Юрка. – А кто у тебя говорит по-русски?

- Моя бабушка по маме. Они русские. Мама с папой развелись, когда я был маленький. Там все сложно. Но бабушка все равно со мной не рассталась. Она живет с нами в Англии, - ответил Джеспо, все так же заикаясь, и грустно улыбнулся.

- Печальная история, - равнодушно произнес Генка и обратился к Юрику. – Глянь, я не испачкался в шоколаде?

- Да, немного. Вытри губы, - ответил тот.

- А я? По-по-посмотрите, - попросил Джеспо.

- Ха! – усмехнулся Гек. – Да разве ж тут разберешь? Тебе, чтоб заметно было, надо есть белый шоколад! Его, видимо, как раз для вас придумали!

- Гек, захлопни уже свою варежку, наконец! – прикрикнул на друга Юра и обратился к Джеспо. – Нет, все в порядке. Это Генка у нас обычно чумазоид.

- Спа-спасибо, при-приятель, - улыбнулся негритенок, но глаза его остались грустными. – Мо-мо-можно мне-э пе-пе-печенья? – спросил он, начав от волнения заикаться еще сильней.

- Бе-бе-бери, - передразнил его Генка.

Юркино терпение лопнуло. Он хлопнул ладонью по столу.

- Генка, приподнимись-ка со стула, - проговорил Юра, сжав губы. - Мне надо с тобой серьезно поговорить.

Генка не на шутку перепугался. Выражение лица его друга не сулило ничего хорошего.

- Чего? – ошарашенно уставился он на Юрку, перестав жевать.

- Выйдем.

- Зачем?

- Надо. Узнаешь.

Генка покорно поднялся со стула и вышел из комнаты. Вид у него был обреченный. Юрка, бросив взгляд на Джеспо, отправился вслед за Генкой.

- Ты чего сдрейфил? Бить не буду, - сказал он другу, когда Джеспо уже не мог их слышать. – Послушай, сколько ты еще будешь над ним издеваться? Сколько будешь доводить парня? Твои шутки совсем не смешные. Они обидные, неужели ты этого не понимаешь? А?! Отвечай! Чего же ты молчишь?!

Генка стоял, потупившись в пол, и глупо моргал глазенками. Как маленький ребенок, которого отчитывают родители.

- Неужели ты не понимаешь, - продолжал Юра, – что Джеспо не виноват в том, какого цвета его кожа? Да и какая разница, какого она цвета! Цвет кожи не дает право оскорблять человека. И он не виноват и в том, что он заика! Неужели ты не понимаешь, что ему самому от этого плохо? Что он сам себе не рад? Ведь не ты один такой, кто издевается над ним! Заикой с темным цветом кожи! Ведь таких, как ты, полно! И каждый оскорбит, каждый скажет грубое слово, каждый посмеется. Понимаешь? Ведь Джеспо чуть не плакал, когда ты издевался над ним! Ты не заметил? Ах, да, ты же смеялся! Не отворачивайся. Я не собираюсь тебя бить, хотя иногда стоило бы дать тебе подзатыльник, заслуживаешь порой. Но при этом я понимаю, что не имею права причинять боль кому бы то ни было, это не метод. Тем более своему лучшему другу. Который не сможет дать сдачи. Но я хочу, чтобы ты понял, осознал! Достучаться до тебя!

Генка молчал. Юрка никак не мог понять по выражению его лица, испытывал ли он стыд в этот момент либо ему просто было неприятно, что его воспитывает близкий друг.

- Почему ты не хочешь понять? Почему не вобьешь это в свою башку?! Ведь Джеспо болен! – пытаясь достучаться до друга, повысил голос Юра. – Заикание – это болезнь! И как всякую болезнь, это тоже можно вылечить. Если мы все вместе ему поможем, недуг может пройти. Его просто нельзя лишний раз нервировать и постоянно напоминать ему о том, что он – заика, акцентировать на этом внимание. С ним надо общаться как с любым другим человеком. Терпеливо выслушивать и не перебивать. И тем более не дразнить!

Юрка замолчал, пристально глядя на Генку. Тот поднял свою голову и сказал:

- Я все понимаю. Не думай, что я бесчувственный пень. Я просто хотел пошутить, ты же меня знаешь. Беззлобно. Но я уже и сам понял, что ничего хорошего из этого не вышло. Я вовсе не издеваюсь над заиками и отношусь к ним так же, как и ко всем остальным людям. Просто на меня что-то нашло.

- Я так и понял, - проворчал Юрка. – Тебе же не нравится, когда Макс с Мишкой шутят над твоим ростом. Обижаешься ведь. А себе позволяешь.

Ребята вернулись обратно. Джеспо уже переместился в Юркину комнату и рассматривал лежащий на письменном столе таинственный металлический куб.

- Де-де-детство, - произнес он.

- Чего? – удивился Гек.

- Де-де-детство, - повторил Джеспо.

- Ну и что? – осведомился Гек. – И что это значит?

- Там, где ни один из взрослых не сможет найти его, - вдруг озадаченно пробормотал Юра.

- Да-да, - согласно закивал головой Джеспо. – И я то-тоже та-ак по-подумал.

- Ну и что? – опять упрямо спросил Гена.

- Да, Джеспо, объясни нам свои догадки. Как мы можем что-то искать в детстве? Нам, что, нужно вернуться в прошлое? В прошлое Кармен? Может быть, она передала послание себе маленькой и наказала отдать его нам? – предположил Юрка.

- У-у-умные мысли, - улыбнулся Джеспо. – Но сли-ишком зааамысловатые, - наконец, выговорил он. – Все наааамного проще.

- Да? – удивился Юрка.

- Да. «Детство» - это название этого самого аппарата, - объяснил Джеспо, все так же заикаясь. – Посмотрите, если перевернуть куб, на его дне выбита надпись на английском «Childhood». То есть «Детство». Вот я и подумал, что это может быть ответом на замысловатую фразу Кармен. Но я до сих пор не понимаю, как это может нам помочь. Ведь это просто название прибора.

Генка, как и обещал, терпеливо, хотя и с превеликим трудом, выслушал корявую речь Джеспо, все это время проёрзав на стуле, и ни разу не перебил. Правда, после этого у него на какое-то время расшаталась нервная система. И, если так пойдет и дальше, придется пить успокоительные, решил он. Вдобавок ко всему, Генке до злости стало обидно, что загадку снова разгадал не он.

- Я, кажется, догадываюсь, - произнес Юрка. – Покажи мне ее.

Джеспо поднял прибор над головой и кивнул на надпись. Юрка внимательно осмотрел ее.