Ты будешь сам себе хозяином, смелым и отважным.

Так что прислушайся к этому предупреждению, вампир, и сослужи им хорошую службу,

Ибо только в разрушении пребудет твоя свобода.

Я перечитывала рифмы снова и снова, но так и не смогла их разгадать. Контроль разума со стороны кровных родственников, рабство для семьи — это было легко. Кроме того, то, что контролируемый не мог говорить о контроле, было очевидным. Но я не поняла стишка о разбитой душе.

Вздохнув, я размяла затекшие конечности, гадая, кому принадлежала эта книга.

Я пролистала до самого конца, но вместо имени там была только последовательность цифр и букв.

Как будто кто-то был бы настолько глуп, чтобы своей подписью признать, какую магию они практиковали дома.

Я еще раз проверила последовательность цифр и букв, потому что она показалась мне странно знакомой. Ровно десять символов.

Недолго думая, я выхватила книгу из своей сумки, и там… аналогичная последовательность действий. Это был библиотечный компас. У каждой книги в академии было написано что-то подобное на обороте, так что вы могли легко найти это в разделе магии и положить обратно в нужное место.

Странно. Как будто такая книга просто есть в нашей библиотеке. Я сомневалась в этом; за этим должно было стоять что-то большее.

Мой интерес был возбужден до предела.

Быстро, как ветер, я надела брюки и свитер и направилась в библиотеку, куда имели доступ только вампиры. К счастью, было довольно поздно, так что я бы точно никого не встретила. Я никак не могла объяснить, почему таскаю с собой древнюю книгу, полную опасных заклинаний.

Я прошла по многочисленным коридорам, изгибам и поворотам, стараясь двигаться только в тени мебели. Вероятно, так я выглядела более подозрительно, но в тот момент мне было все равно, я просто хотела попасть в библиотеку, чтобы посмотреть, куда приведет меня последовательность событий.

Небольшая группа молодых людей свернула в другой, более светлый коридор передо мной, и я продолжила свои поиски, пока, наконец, не оказалась перед входом в пункт назначения.

К счастью, дверь еще не была заперта, так что у меня еще было несколько минут.

Как кошка, я бродила вдоль полок, ориентируясь по номерам в одном из дальних углов библиотеки. Блестящие кожаные переплеты уступили место потрепанным фолиантам, на которых было пыли на два пальца больше.

Вход терялся вдали, секция, к которой я направлялась, была едва освещена. К счастью, у меня были вампирские глаза, и мне не нужно было так много света, чтобы ориентироваться. Тем не менее, это место было более чем жутким.

Библиотечный компас подсказал мне дойти до конца правой полки, и я подчинилась. Все было так тихо, что я почти слышала, как мое собственное сердце эхом разносится по комнате.

Третий ряд сверху.

Раздраженная, я посмотрела на место, которое должно было быть свободным. Но точно на том месте, которое было предписано для этой темной книги, стояла другая, гораздо больше и элегантнее, в темно-красной коже, украшенной золотой фольгой.

Дрожащими руками я взяла ее и проверила последовательность — идентично.

Неужели кто-то хотел подшутить надо мной?

Раздраженная, я пролистала книгу, но там было полно скучных генеалогических древ.

Смирившись, я хотела положить книгу обратно, но мое внимание привлекло имя — Александр Престон Первый. Очевидно, это было генеалогическое древо Престонов. Овальные портреты украшали изящные буквы, включая даты рождения и девичьи фамилии женщин. Мой взгляд остановился на красивой матери Александра и ее черных кудрях.

Я убила тебя. Ты боишься? Я содрогнулась при этой мысли. Просто нервы, сказала я себе, прежде чем посмотреть на другие картины.

Я перевернула страницу и обнаружила фотографию Александра вместе с датой его рождения. Его взгляд был непреклонным, холодным и пустым. В его чертах не было ни капли жизни.

Мои пальцы погладили маленькое произведение искусства, нарисованное так изящно, что почти походило на фотографию.

Еще одно имя, странное, но знакомое, привлекло мое внимание.

Элеонор Престон, девичья фамилия Элеонор Блайт. Незаконнорожденная жена Александра Престона Второго.

Я вцепилась в край одной из полок, чтобы не упасть в обморок, потому что под этим названием был портрет, поменьше и не такой вычурный, как остальные.

Сдавленный крик застрял у меня в горле. Лицо, смотревшее на меня с пожелтевших страниц, было моим собственным, идентичным во всех отношениях, застывшим во времени на века вперед. Я была Элеонорой Престон.