В отличие от Ваэры, Джордан встречался только с меярином мужского пола, Скрэгоном, во время своего пребывания в качестве марионетки Эйвена, и он был одним из самых мерзких существ, с которыми Джордан когда-либо имел неудовольствие пересекаться. Несмотря на свою бессмертную грацию, Скрэгон выглядел и действовал как обычный головорез. На его лице застыла вечная усмешка, и несколько раз, когда Джордан видел его, он был в нескольких секундах от того, чтобы начать драку… и действительно сделал это дважды, когда Эйвена не было рядом, чтобы мягко вмешаться и отвлечь его внимание.

Было странно видеть Эйвена в сопровождении Ваэры и Скрэгона… и еще более странным было то, что они оказались посреди леса ранним утром. Совпадение времени и места было настолько сверхъестественным, что Джордан застыл на месте, гадая, что будет дальше.

Эмоции переполняли его, среди них был и сильный страх, и гнев. Потому что перед ним стоял человек, ответственный за недавний ад, через который он прошел, ад, в котором он едва выжил. Эйвен был всего в нескольких шагах от него, и казалось, что он понятия не имел, что Джордан стоит прямо там. Все, что для этого потребуется, это…

Хватка Охотника снова усилилась, достаточно болезненно, чтобы Джордан поморщился. Он обратил обвиняющий взгляд на своего учителя, но тот просто покачал головой, еще одно предупреждение ясно читалось в его глазах.

Джордан побледнел, понимая, что какое бы возможное будущее ни показал ему дар его учителя, скорее всего, оно сложилось не в пользу Джордана. Поэтому вместо того, чтобы поддаться своей ярости и отбросить осторожность на ветер, чтобы попытаться физически отомстить Эйвену, Джордан сделал успокаивающий, но беззвучный вдох и кивнул один раз, давая понять, что он не сделает ничего глупого. Хватка учителя лишь немного ослабла, но это, по крайней мере, говорило о том, что он поверил Джордану. Или что следующее будущее, которое он видел, не привело ни к каким… нежелательным последствиям.

— Сарнаф был здесь, все в порядке, — ответил Скрэгон Эйвену, его проницательные темные глаза пристально вглядывались в землю.

Голосом, почти лишённым эмоций, Ваэра добавила:

— Похоже, это была потасовка, возможно, вызов на доминирование со стороны другого. Но следы просто исчезают. Лес здесь слишком густой, чтобы разглядеть что-нибудь еще.

Скрэгон все еще оглядывался вокруг, как будто искал больше подсказок, даже смотрел вверх, на ближайшее дерево, между его тяжелыми бровями пролегла морщина, как будто он размышлял, удалось ли ему подняться с лесной подстилки… Джордан знал, что зверь анатомически не способен на это, по крайней мере, по словам Алекс.

— У меня нет на это времени, — прорычал Эйвен. Он развернулся на пятках и ткнул пальцем в Ваэру и Скрэгона. — Не возвращайтесь, пока зверь не умрет. Вместе с любыми другими, которых вы сможете найти. Чем меньше их будет, тем меньше смертные смогут использовать против нас.

Джордан поднял брови, начиная понимать, что имел в виду Охотник, говоря о нетривиальной просьбе Алекс, поступившей в ближайшем будущем. Кровь хироа, как недавно узнал Джордан, была ядовитой — даже смертельной — для меярин. Но, похоже, Эйвен был на два шага впереди них, если он уже активно охотился на них, чтобы их кровь не использовалась против бессмертной расы.

Если подумать, то хироа как раса уже были близки к вымиранию. Джордан задавался вопросом, насколько это было благодаря Эйвену и его явным попыткам уничтожить существ. Сколько же лет он провел, выслеживая и уничтожая зверей?

У Джордана не было времени больше думать об этом, прежде чем четвертый меярин появился, казалось, из воздуха. Джордан не узнал эту женщину, но знал, что она, должно быть, использовала Валиспас — невидимые американские горки, также известные как Вечный Путь — даже если его человеческие глаза не были способны увидеть ничего, кроме ее появления «моргни-и-ты-пропустишь».

Без единого слова — по крайней мере, внешне — Эйвен и женщина исчезли, и Джордан понял, что, должно быть, мысленно призвал ее увести его из леса, поскольку, как хорошо знал Джордан, Эйвен все еще был лишен наследства и, следовательно, не мог активировать Валиспас самостоятельно. Он останется таким до тех пор, пока принц Рока будет жив, его метафорические крылья будут подрезаны. Это был небольшой бонус, но Джордан, тем не менее, был благодарен.

Однако, даже после того, как Эйвен ушел, угроза не исчезла, поскольку и Ваэра, и Скрэгон остались.

— Это глупо. — Скрэгон пнул листву у себя под ногами. — У меня есть дела поважнее, чем охотиться на какого-то зверя всю ночь.

— Я уверена, что Фалух с нетерпением ждет твоего возвращения в свою спальню, — сказала Ваэра, ее тон больше не был монотонным, а скорее сочился насмешкой.

Не обращая на нее внимания, Скрэгон сказал:

— Я не понимаю, почему любимый питомец Эйвена не мог пойти вместо нас. Все знают, что он лучший охотник на Сарнафов в истории меярин. Или был им до Таэварга.

— Нийкс был многим до Таэварга, — сказала Ваэра, и Джордан был удивлен, услышав нотку грусти в ее голосе.

Джордан, с другой стороны, почувствовал, как в нем снова закипает ярость при упоминании лучшего друга Эйвена — Нийкса — меярина, ответственного за убийство короля Астофа. Джордан встречался с ним всего один раз, во время первой поездки в Мейю с друзьями. Тогдашнего заключенного вытащили из его камеры глубоко в недрах Таэварга, и у него хватило наглости обвинить Алекс в том, что она была одним из гарсет Эйвена — одним из Повстанцев.

По мнению Джордана, Нийкс был подонком. Как правая рука Эйвена, он был почти так же опасен, как и сам мятежный принц. Возможно, даже больше, поскольку совершил невозможное и сбежал из предположительно непроницаемой тюрьмы, чтобы казнить истинного монарха Мейи и обеспечить место Эйвену на троне.

Преданность Нийкса Эйвену и его делу борьбы со смертными не имела себе равных. Более того, его мастерство было легендарным. Джордан слышал слухи, находясь под присмотром Эйвена, что Нийкс тренировался в элитной гвардии Мейи и считался одним из самых талантливых новобранцев Зелторы всех времен, его мастерство владения клинком не имело себе равных на протяжении веков. Но он также был первенцем в высокопоставленной семье при дворе меярин, и он решил отложить в сторону свой долг защитника своего народа, чтобы вместо этого оправдать ожидания, возлагаемые на человека его положения. Он обменял честь на власть… решение, которое привело его к Эйвену, а затем, позже, в тюремную камеру на тысячи