стала их рассматривать, но каким-то боковым зрением увидела, что на некоторых из них были офицеры в форме СС. На подоконниках стояли цветущие амариллисы в таком количестве и такой красоты, что могли бы составить коллекцию небольшой оранжереи. В центре гостиной у окна стоял небольшой белый рояль.

Хозяйка пригласила гостей в столовую, где был сервирован накрытый белой скатертью стол. Обед, по словам переводчика, был простой. На первое мясной бульон с яичным омлетом, на второе тушеная капуста со свиными ножками – так называемый айсбайн. Ко второму подали холодное белое пиво в серебряных пивных кружках. А перед десертом хозяйка предложила гостям крепкий травяной ликер Егермайстер48 в маленьких хрустальных рюмках.

За обедом обсуждали цветы и профессорский сад, который Лита попросила ей показать.

– Как жалко, что сейчас зима и вы не можете увидеть всего великолепия моей садовой коллекции! – восклицал профессор.

– Ваши амариллисы меня впечатлили, я никогда еще в своей жизни не видела такого количества цветущих амариллисов! – улыбаясь, отвечала Лита.

Жена профессора не вполне разделяла его увлечения цветами и поэтому разговор почти не поддерживала, а Лита, напротив, с интересом расспрашивала о его сокровище – саде. И он решил, что с этими русскими можно работать и что он подпишет соглашение с МИЭМом. В конце вечера хозяйка дома села за рояль и сыграла Бетховена «К Элизе». Лита спросила у переводчика, может ли она в ответ исполнить старинный русский романс? Получив согласие профессора, она спела романс «Белой акации гроздья душистые» так задушевно, что немцы почти поняли его тоску по уходящей красоте.

Эрфурт, Веймар 1984 год

Ханс-Петер Шрайберг ожидал московских гостей в приемной профессора Зибера. Он работал на кафедре приглашенным доцентом по четвергам и вел двух студентов-дипломников. Основным местом его работы был комбинат микроэлектроники «Эрфурта», где он руководил лабораторией проектирования мини-ЭВМ. «Как жаль, что программой пребывания предусмотрено мало времени для моего любимого Эрфурта – города цветов, – думал Ханс-Петер. – Ну что можно увидеть за один день!» И он решил не возить гостей на комбинат, а посвятить все время великому древнему городу.

Так как рабочее совещание продлилось до обеда, Ханс-Петер планировал покормить гостей обедом в Высшей школе, потому что это и быстро, и вкусно, а потом уже ехать. А дорога предстояла неблизкая: поезд Веймар – Эрфурт шел 1 час и 20 минут.

Всю дорогу Ханс-Петер рассказывал о городе цветов, о его уникальном старинном университете, основанном в 14 веке, и о мосте Лавочников – Krämerbrücke через узкую реку Гера со средневековыми зданиями. В соответствии с полученным от начальства предписанием он немного рассказал о комбинате, но, упомянув о том, что комбинат расположен рядом с Эгапарком, переключился на тему садоводства.

– Моя жена работает в немецком музее садоводства, и мне жаль, что я не работаю вместе с ней, – произнес Ханс-Петер выученную наизусть и дословно переведенную с немецкого фразу. – Моя жена и дети приглашаем вас на ужин и ночлег в наш дом, – продолжал Ханс-Петер довольно уверенно.

Он уже два дня заучивал русские фразы, специального подготовленные переводчиком комбината, который специализировался на русском языке.

– Я и мой муж благодарим вас и вашу жену, – медленно сказала Лита, четко выговаривая каждое слово, – для нас большая честь увидеть, как живет немецкая семья.

Ханс-Петер просиял и продолжил рассказ о великом городе:

– Северекирхе имеет три шпиля, это один такой кирхе49 в ГДР, – рассказывал Ханс-Петер. – А на Krämerbrücke есть магазины Exquisit и Delikat. Мы будем посетить магазины.

Еще раньше Лита и Максим узнали, что в ГДР есть магазины, торгующие товарами и продуктами западноевропейских стран по более высоким ценам на марки ГДР. Лита очень хотела посмотреть эти немецкие «Березки»50.

По прибытии в Эрфурт они прогулялись по Соборной площади и осмотрели готический собор девы Марии, или, как его еще называют, Эрфуртский, а также его средневековые витражи и алтарь в стиле барокко. Про этот собор Максим заметил, что он соревнуется по популярности со знаменитым Кельнским собором.

– Ну, об этом соревновании мы сможем судить еще не скоро, – ядовито отметила Лита, намекая на то, что Кельнский собор находится в ФРГ или за железным занавесом. – Давай наслаждаться тем, что нам посчастливилось увидеть. Это собор начала 12 века, и заметь, что, несмотря на перипетии войны, он сохранился в первозданном виде. Пожалуйста, покажите мне магазины Exquisit и Delikat, – попросила она, обращаясь к Ханс-Петеру.

Они подошли к Krämerbrücke со стороны реки и с удивлением увидели улицу, расположенную на мосту. Из окон домов со стороны реки была видна панорама города, а на крошечном балконе первого этажа одного из домов сидел пожилой немец с удочкой и ловил рыбу. С другой стороны, это была средневековая узкая пешеходная улица, на которой в прошлые века с трудом разъезжались две телеги. Верхние этажи домов были жилыми, а на первых этажах располагались небольшие магазины.

В магазине Exquisit продавалась одежда и обувь. Лита была поражена высоким качеством предлагаемого ассортимента: на вешалках висели женские платья, костюмы, замшевые куртки и меховые манто. Все вещи были представлены в одном экземпляре, что дополнительно подчеркивало их эксклюзивность. Несмотря на заоблачные цены, Лита непременно решила купить что-нибудь себе и Максиму. Ее привлекла элегантная замшевая куртка бежевого цвета за 700 марок, а для Максима она присмотрела зимние сапоги фирмы Salamander за 400 марок. Все это стоило больше трети имевшихся у них денег, но Лита решила, что они должны себе это позволить.

Элегантная немолодая продавщица заулыбалась и защебетала: «Шойн юнге фрау, битте шойн». Переговорив по-немецки с Ханс-Петером, продавщица стала обращаться к Максиму: «Герр профессор» – и повторять: «Шойн шухе, битте шойн». Лита отметила, что никогда раньше не слышала столько слов «пожалуйста» и «спасибо» за такое короткое время. Когда они расплатились, продавщица завернула куртку в хрустящую бумагу золотистого цвета и положила ее вместе с ботинками в фирменный пластиковый пакет. Про пакет Лита подумала, что на рынке в каком-нибудь советском южном городе он может стоить пять или шесть рублей, что в то время было целым состоянием. Продавщица пригласила их за столик в оконной нише и принесла кофе с крошечными пирожными в качестве угощения.

В соседнем магазине детских игрушек они купили Владимиру трех каучуковых индейцев и детскую железную дорогу, что в советские времена считалось лучшим детским подарком.

Ханс-Петер провел их по средневековым улицам к своей квартире, которая располагалась на втором этаже скромного трехэтажного дома без архитектурных излишеств. «В таком доме раньше могли