что-то и пропало, верно? Но я к такому сервису не привык и решил с ним потягаться. Он получил в итоге выговор. А я — язву желудка и один анафилактический шок, еле откачали. В моих лекарствах обнаружили вещества, на которые у меня была аллергия. Дело, естественно, замяли, несмотря на то, что у меня с Быковым была настоящая война. Но что может пациент против чести белого халата? Может, они его премии лишили, я не знаю. В какой-то момент он перестал появляться на посту в свою смену. Я осведомился, где он, и главный врач мне сказал, что его отстранили от работы до тех пор, пока моя терапия не завершится. Мол, интересы пациентов в первую очередь. И… Все. Конец истории. С его уходом путаницы с моими таблетками и капельницами закончились, и через некоторое время я о нем просто забыл.

Помолчали. Сумерки за окном становились серо-розовыми. Аджей вернулся к дивану. Сел, снова поджал ноги, взял себя длинными пальцами за щиколотки.

— Они все просто ушли из моей жизни, Лев. Никому из них я не желал смерти, даже Сифонову. Он был большой сволочью, но ведь я сам тогда к нему пришел. И, если подумать, то были люди, ранившие меня гораздо глубже. Ты мне веришь?

— Верю, — просто ответил Гуров. Чай закончился, и его клонило в сон. — Но по всему выходит, что убийца как бы мстит за тебя. Возможно, даже считает, что защищает тебя. Только вот методы у него странные.

— И выбор жертв, — кивнул Аджей, подобравшись. Его сон будто и не брал, и Гуров заподозрил, что парень рассказал не все, что хотел, и лишь подбирается к самому важному. — Поверхностно мыслит он, что ли. Или использует ту информацию обо мне, что я рассказывал о себе сам, что можно было прочесть в СМИ. Да, там грязь, но вещей и личностей, для меня на самом деле значимых, не знает никто. Я должен был говорить людям правду для того, чтобы они поверили в меня. Иначе мой пример как человека, справившегося с зависимостью, не вдохновил бы никого, не выглядел бы достоверно.

— История Коростылевой довольно типична. О Быкове ты мог рассказать в любом интервью. — Гуров стал рассуждать вслух и с удовольствием заметил, насколько Аджей в ходе его мысли заинтересован.

— Именно. Так же, как и Микоян оказался примечателен лишь тем, что сам приехал в Онейск, охотясь за очередной сплетней. Именно это меня и беспокоит, Лев.

Гуров повернулся к Полонскому и чуть наклонился вперед, приглашая того продолжать. Свет они погасили и говорили теперь негромко в рассеивающемся полумраке.

«Такие разговоры до утра не происходят часто, — подумал он. — Такие ночи нередко меняют жизни».

Полонский собрался с духом и действительно сказал то, чего не говорил до этой минуты никому.

— Я девушку встретил. Хорошую. В интернете познакомились, встретились, и завертелось все… Она даже не знала, кто такой Аджей Полонский, сказала, что имя редкое, и все. Она по образованию инженер. Из семьи, где было пятеро детей. Представляешь? Скромная, домашняя. Я таких, как она, никогда не видел. Съехаться хочу с ней и в перспективе жениться, знаешь, как она готовит…

— Так это же здорово, — пробормотал Лев, думая совсем о другом. Внезапно мысль его заработала с удвоенной силой, и сонливость снова вымело из сознания.

— Ничего здорового в этом нет, Лев, ты мозгами-то раскинь. Ничего хорошего. — Глаза у Аджея снова были огромными, как плошки. Как в самом начале, еще до пельменей, йогурта и чая. Сейчас он действительно выкладывал Гурову причину, из-за которой пришел к его порогу. — Я хочу уйти из тусовки. Волосы отрастить своего цвета, жить нормально. Как ты. Как все. Иметь свою семью. А не решать бесконечные проблемы в чужих. Но ты на место убийцы себя поставь. И выйдет так, что ангел больше никогда не вернется домой. Перестав вдохновлять всех, писать картины, снимать стримы, я перестану быть ангелом. Из-за нее. Настя в опасности. Люди, которых он убивал до этого, вредили мне, но Настя, в его воспаленном мозгу, убьет саму идею ангела. Я больше никогда не вернусь в Онейск. Картину последнюю закончу, и ни ногой сюда. Сифона больше нет, мне ничто больше не грозит и ничто не держит здесь. Я, пока ты фотографии мне не отдал, сам не понимал, насколько я ненавижу этот город.

— Ты делал заявление о том, что уходишь?

— Нет. Я лишь упоминал о том, что этот фестиваль может быть последним, без подробностей. Но рано или поздно он узнает. Он убивал их тогда, когда мог и хотел, независимо от лунного цикла или чего-то подобного, так? Между убийствами Быкова и Коростылевой прошли годы. И за это время его навязчивая идея не потеряла актуальности. Что помешает ему найти нас?

Глава 15

Аджей Полонский, художник, богемный идол и кумир миллионов, тихонько похрапывал во сне и, когда переворачивался на бок, подкладывал ладонь под щеку. Гуров тоже вздремнул, развалившись в кресле, раз уж диван оказался занят. Остался у него парень восхитительно естественно. То есть, когда Гуров уносил посуду и размышлял, не оставить ли Аджея безопасности ради у себя, пока он проверяет некоторые догадки, виновник суматохи сидел вертикально в довольно возбужденном состоянии, с тысячью и одним вопросом в ясных глазах. Когда Лев вернулся — Аджей спал, безмятежно, как дитя, уткнувшись носом в спинку дивана. Гуров посидел в кресле, посмотрел на то, как старый тихий дворик заливает рассвет. Подумал, что надо бы поговорить с Аджеем о том, что ему рано жениться. Инженер Настя, скорее всего, очень хорошая девушка. В людях Полонский, по его же словам, не разбирается, но чутье у него работает превосходно. Желание создать семью, когда имеешь все возможности менять спутниц, как перчатки, безусловно, похвально. Однако брак для мужчины — это прежде всего ответственность. Аджею же не жениться надо, а в санаторий на месяцок, принесло бы больше пользы, считал Гуров. На кислородные коктейли, витамины и йогу. Или что там еще успокаивает нервы и примиряет человека с самим собой. Возможно, у них с Настей и любовь, но едва ли девушка осознает, на что подписывается. Использовать же чужое сердце в качестве убежища от собственных проблем слабовато, как идея. Разговор намечался непростой, и вообще доносить до светлой головы Полонского подобные мысли должен друг, старший брат, а лучше всего отец. Но судьба, отдав парня в детский дом, распорядилась иначе.

Гуров не заметил, как заснул. А проснувшись около полудня,